Тайна озера Сайсары

* * *

После завтрака Эленев явился в прокуратуру с явным нетерпением увидеть Засыпкина, но застал там одного Васюкова.

— Захар Захарович, — поднялся тот из-за стола, поздоровался, — тут маленькая неувязочка... Только что позвонил из Томтогора участковый Кугунуров. Он потерял Засыпкина...

— Как это, потерял?! — Эленев вешал в шкаф свою ондатровую шапку, но от неожиданности шагнул с нею к столу.

— Ну, вот так... потерял и все, — развел руками Васюков, — участковый не смог его застать дома. Старушка, у которой он снимает квартиру...

— Стоп, стоп! Старушка? Интересно... Не она ли ко мне приходила ночью? Ну, дальше?

— Старушка сказала, что он рано ушел на работу. Участковый узнал в конторе совхоза, что Засыпкин должен заниматься ремонтом машины. Они позвонили в гараж и выяснилось, что Засыпкин уехал неизвестно куда на машине.

— Может быть, едет сюда, тут же недалеко до деревни?

— Нет, участковый очень дотошный и проследил по свежему снегу его путь. Следы ушли по старому зимнику в тайгу.

— Степан, ты можешь позвонить и узнать сейчас, где проживает матушка директрисы гостиницы?

— Я тут все знаю, без телефона. В Томтогоре... Ты что, думаешь именно у нее квартирует наш кадр?

— Совсем интересно... Такая маленькая, горбатенькая старушонка...

— Точно! Она частенько бывает у дочери в гостинице, чаюет...

— Да-а, ну и дела... Как по Шекспиру, театр людской... — Эленев машинально терзал в руках шапку, — вот что, Степа, позвони еще раз участковому и дай задание, если только объявится Засыпкин, немедленно задержать! Пусть ждет нас, сейчас же едем в Томтогор. Нельзя упустить его, это единственная зацепка в деле об убийстве. Поехали!

Васюков гнал «уазик» по снежному накату на предельной скорости, пару раз их даже сбросило с дороги, но вездеход сам выдрался из снежного плена обочины. Добрались в Томтогор всего за час. Остановились у старого рубленого здания с облупившейся побелкой. Сразу же к ним выскочил участковый, на бегу застегивая шинель. Возбужденный, уселся сзади и махнул рукой:

— По этой дороге... гони!.. За деревней она уходит в тайгу, далеко не спрячется, она тупиковая у лесоделяны. — Только после этого он обратил внимание на Эленева, смутился и протянул через его плечо руку: — Здравствуйте, я Кугунуров. По моим предположениям, он уехал в свое охотничье зимовье. Это довольно далеко, на речке Намылытар. Километров десять. По его следам пробьемся...

Как только они выбрались на зимник, то увидели мчащийся им навстречу самосвал.

— А вот и он, Панкрат! — обрадовался участковый. — Останови, Степан Аркадьевич.

Васюков так затормозил, что объехать «уазик» было невозможно. Кугунуров резво выскочил из машины и замахал руками. Самосвал остановился. Из него вышел крепкий горбоносый парень, Эленев сразу узнал его по описанию в дневнике. Они о чем-то возбужденно говорили с участковым, размахивали руками, затем подошли к легковой. Милиционер открыл дверцу со стороны водителя и пояснил:

— Степан Аркадьевич, он мне толкует, что не разобрал число на повестке, думал, что вызов на завтра. Я число точно указал, — он осуждающе покачал головой и повернулся к Засыпкину, — вот, пришлось людям к тебе ехать с Салдына, даже из города при...

— Откуда едешь? — перебил его Эленев.

— Сегодня у меня профилактический ремонт, решил сгонять в свою охотничью избушку и кое-что там поправить, дровишек заготовить на весну, — виновато улыбнулся Засыпкин. — Хоть свежего воздуха глотнул, надоела бензиновая гарь. Если бы я только знал, что стану причиной таких беспокойств, то уточнил бы дату вызова и непременно явился в Салдын...

— Ну и что же вы в избушке поправили, дров наготовили? Чем занимались там? — поинтересовался Эленев.

— Это... самое, — растерялся на миг Засыпкин, — я там охочусь весной на уток...

— Садись в машину! — резко приказал Захар, — мы тоже любим свежий воздух и поможем тебе пилить дрова. Покажешь свою избушку, может на охоту к тебе весной пожалуем...

Засыпкин помрачнел и криво улыбнулся.

— Да что там смотреть! Весной и приезжайте... А сейчас один снег да холод.

— Садись-садись, мы любим экскурсии в лес. «Вернемся усталые, но довольные», как пишут школьники в сочинениях.

— На вашей легковушке мы туда не пробьемся...

— Пробьемся, машина новая, оба моста ведущие. А самосвал пусть работает, никто его не тронет. Садись!

Такой оборот дела явно не устраивал Засыпкина, он совсем помрачнел и уселся рядом с участковым. Они легко доехали почти до места по лесовозной дороге и свернули по следам грузовика к реке. Наконец Засыпкин прервал долгое молчание и поинтересовался:

— Какое дело до совхозного шофера у республиканской прокуратуры? Можно полюбопытствовать? — он нарочито зевнул и выражал полное равнодушие.

— Скоро узнаете, — неопределенно отозвался Захар.

— Товарищи, что за произвол? — В голосе Засыпкина почувствовалось раздражение, — схватили человека, куда-то везут... Я, между прочим, в совхозе лучший шофер... не пьянствую, не дерусь, с участковым только сейчас увиделся. Что от меня надо? Вы что, арестовали меня? По какому праву?!

— Никто не собирался арестовывать тебя, — ответил Васюков, внимательно следя за дорогой. — Чай едем в зимовье пить.

— Так какого черта машину бросили? Заглохнет мотор и разморозим двигатель! Вы тогда в своих теплых кабинетах будете чай гонять, а я под ней сопли на кулак мотать!

«Почему он так завелся и находится на грани срыва? — подивился Эленев, — если он «умный», как писала покойная, здесь что-то не так. Мы подступились, видимо, к самому его больному, к зимовью...» Он опять вспомнил ту игру и почуял интуицией «горячо», что они случайно вышли на самый короткий путь к истине. «Надо тщательнейшим образом познакомиться с зимовьем...»

— Успокойся, Засыпкин... — устало и спокойно проговорил Захар, — тебя еще никто не винит... Пока не винит, — он нарочно обострял ситуацию, злил его намеками, краем глаза следил через зеркальце заднего вида за выражением лица шофера.

Засыпкин умудрился поймать в зеркальце этот внимательный взгляд и разом умолк. Отвернулся. Ровно гудел мотор, сверкало солнце на снегу по обочинам, снуло мерзли деревья под обметом куржака. Много заячьих следов на полянах.

— А вон и долина реки Намылытар, — оживился участковый, — вон он разворачивался у бугра, дальше пойдем пешком. Тут недалеко.

Они пошли гуськом извилистой тропинкой. Впереди шел милиционер, за ним Васюков. Эленев шел последним. Он смотрел на спину Засыпкина и старался угадать, о чем тот думал? Не понравился ему «умный» шофер с первого взгляда. Хлопотливая служба научила разбираться в людях. Подспудно чувствовать фальшь. Эленев на ходу размышлял: «Держался уверенно, можно было действительно подумать, что перепутал день вызова по повестке. Но как же явно «сломался», когда надо было ехать в зимовье... Что у него там? Почему так испугался?»

— Подождите-ка! — окликнул впереди идущих Засыпкин, — вы намерены делать обыск в моей избушке? Тогда предъявите ордер на обыск от прокурора.

— Я тебе сейчас выпишу, — усмехнулся Васюков, — я и есть прокурор. Попьем чайку на природе и выпишу... Приглашай в гости!

— Силком в гости не ходят... Я это так не оставлю.

— Жалуйся, твое право.

Потом опять шли молча и вскоре выбрались на лед реки. В густом ельнике показалась низенькая охотничья избенка.

— Не-ет... Я этого так не оставлю, — опять зло проговорил Засыпкин. — Схватили человека, придется отвечать...

— Ответим, ответим, — благодушно отозвался Васюков. Потом уже строгим голосом спросил: — A-а... Гелена Александрова... тоже любила бывать на природе?

«Зря он открывает наши карты, — подумал Эленев, — рано...»

Засыпкин вдруг рванулся в сторону и кинулся со всех ног бежать к зимовью.

— Стой! Сто-о-ой, стрелять буду! — крикнул ему вслед участковый и побежал следом.

Засыпкин даже не оглянулся и скрылся за дверью избушки. Васюков и Захар молча переглянулись, бросились за ним следом. Запыхавшись, они остановились у зимовья, Кугунуров рванул за ручку двери. Она не поддалась. Эленев отстранил его рукой.

— Будь осторожен, не стой перед дверью. Возможно, у него там оружие...

Кугунуров стал сбоку и принялся стучать рукояткой пистолета по доскам.

— Засыпкин, не дури, выходи! Открой дверь!

Никто не отозвался, потом вдруг раздался глухой выстрел. Стоящие переглянулись и прислушались. В избушке была тишина...

— Засыпкин, открывай! — зычно крикнул Васюков.

От его голоса с лиственницы осыпались струйки снега. Они еще подождали, Васюков кивнул Захару на дверь.

— Попробуй дернуть, — разрешил тот.

От рывка разогнулся внутри крючок и толстая дверь со скрипом распахнулась. Они заглянули внутрь и вошли. Засыпкин сидел в странной позе на полу, положив голову на нары. В нос бил резкий пороховой дух. Участковый едва прикоснулся к его плечу, как сидевший ничком повалился на пол, из-под пальто грохнулось ружье.

Порвалась та единственная ниточка, что могла привести к разгадке смерти Гелены Александровой.

— Давай вынесем его на холод, — проговорил устало Захар. — Езжайте в деревню, вызовите из Салдына судмедэксперта, прихватите понятых. Я останусь здесь. Будем делать самый тщательный обыск... Если потребуется, по бревнышку разберем зимовье, землю через пальцы просеем... Здесь укрыта какая-то большая тайна. Я это чувствую... Не мог он покончить с собой, даже если убил Гелену... Не мог! Это вопреки логике здравого смысла.

Обыск шел до самого вечера. Все осмотрели, прощупали, взломали и вынесли доски пола, даже золу из печи вытряхнули и взрыли под ней землю. Ничего... Под столом нашли потайной люк в погреб, вырубленный в природной мерзлоте. Там оказалась разрубленная туша лося и бочка с заледеневшей рыбой. Эленев сам тщательно обследовал погребок, освещая его карманным фонариком, простучал все мерзлые стенки и пол. Ничего... Тогда вытащил мясо и бочку наверх, Эленев вылез и присел на нары, задумавшись.

— Ну что, крышу будем ломать, Захар Захарович, — заговорил Васюков. — Ни черта нет!

Словно ожидающий поддержки, с недовольством заговорил один из понятых:

— И нас от дела оторвали, замерзли уже... Завтра будете искать. Поехали!

Эленев молча взглянул на него, покосился на бочку. Что-то тянуло к ней, приманивало. Он сам перевернул ее вверх дном и протянул руку к Васюкову:

— Дай-ка мне свой охотничий нож, а лучше, топор. Светите мне сюда, фонарь направьте.

Он стал осторожно подковыривать на дне доски ножом, а потом взялся за топор. Дно вдруг легко поддалось и выпало. Захар вынул большой целлофановый пакет, а под ним открылось второе дно... Из пакета на стол падали и падали, словно тяжелые караси, пачки денег в крупных купюрах: сотенные, пятидесятки, двадцатьпятки... красные червонцы.

— Ой! — испуганно отступили понятые, — вот это да-а-а! Да тут, небось, целый мильон?!