Дорогой Солнца

Глава 24

Китай оккупировал часть Австралии. Но активные боевые действия продолжались всего пару дней — потом стороны договорились о перемирии. Китайская сторона требует с Австралии репарации, как с члена альянса AUCUS. Речь идёт не только о финансовом возмещении, но и о территориальном и продуктовом, а также о контроле над полезными ископаемыми. Обсуждаются детали будущего мирного договора.

ООН упразднена. Вместо неё на основе БРИКС создаётся новая площадка для международного общения.

Ряд наименее пострадавших штатов США во главе с Техасом объявили о создании Новой Конфедерации, после чего отказались подчиняться решениям остатков федерального правительства, возглавляемого недавно приведённой к присяге Камалой Харрис.

Постепенно к Новой Конфедерации присоединись территории вплоть до уцелевшей части Мичигана. Учредительные документы нового государственного образования категорически отрицают правопреемство по отношению к США. Порядок на территориях Конфедерации обеспечивают подразделения Народной Милиции, пресекающей акты мародёрства.

Федеральное правительство бывших США всё ещё контролирует часть военной инфраструктуры, включая уцелевшие подводные лодки и второстепенные базы за рубежом. Некоторые аналитики полагают, что, по крайней мере, часть этих сил может быть использована на собственной территории для попыток восстановления контроля над мятежными штатами. Другие же считают, что этот потенциал может быть использовать для захвата плацдармов и последующей повторной колонизации по крайней мере части Африки.

Ряд правительств африканских стран приветствовали ввод и усиление российского воинского контингента. По некоторым сообщениям, вместе с военными частями были развёрнуты в том числе тактические ядерные боеприпасы.

По неподтверждённой информации руководство Новой Конфедерации вступило в переговоры с правительством России. Содержание и формат переговоров остаются предметом спекуляций. Однако учитывая, что в учредительных документах Новой Конфедерации были отсылки к традиционным христианским ценностям, вероятно, речь идёт о помощи в уже фактически идущей гражданской войне.

Гидрологи говорят, что изменение параметров береговой линии бывших США, а также затопление части Великобритании существенно повлияют на Гольфстрим, однако пока не берутся делать предсказания о будущих погодных катаклизмах, ссылаясь на то, что для построения моделей требуется больше данных, добыть которые крайне сложно после радикального сокращения количества доступных спутников.

Самая сложная ситуация сохраняется на территориях бывшего Евросоюза. Массированное применение тактического ядерного оружия в первые часы конфликта с последующим уничтожением крупнейших промышленных и оборонных центров стратегическими ракетами привели к полному параличу государственного управления, на всех уровнях. В уцелевших посёлках и деревнях наступила анархия. Обострились межнациональные противоречия. Среди радиоактивных руин то и дело вспыхивали этнические конфликты за контроль над оставшимися ресурсами.

ОАЭ и Саудовская Аравия планировали направить на европейский континент гуманитарные миссии, но после предварительной разведки отложили принятие этого решения из-за неприменимо высокого уровня опасности для спасателей.

Турция официально вышла из НАТО и заблокировала применение ядерного оружия с базы в Инджерлике, для чего даже пришлось вступить в прямой конфликт с американскими военными, которые были задержаны и изолированы. Это спасло страну от ядерных ударов и позволило сохранить, практически, нетронутой гражданскую инфраструктуру.

Именно в Турцию направляются борта с гуманитарной помощью под эгидой БРИКС — туда, где развёрнуты лагеря для прибывающих с территории бывшего Евросоюза беженцев.

Всё это Пётр успел узнать, пользуясь моим радиоприёмником. Большинство новостей по-прежнему доходили из Австралии: то, что было ближе — вещало на арабском или китайском, которыми никто из нас, к сожалению, не владел. Наверняка значительная часть информации так или иначе искажалась — но выбирать не приходилось. Русскоязычные станции всё так же не работали.

— Получается, у нас по-прежнему есть правительство, — сказал я, чувствуя, что губы невольно растягиваются в улыбке.

— Похоже на то, — кивнул директор. — Только я бы не расслаблялся. На восстановление управления могут уйти месяцы. Слышали, что в Штатах произошло, да?

— Надо как-то на связь выходить, — сказал я.

— Да, кто бы мог подумать, что это может быть проблемой… — Пётр почесал в затылке.

— Я бы не стал спешить, — вставил Фёдор. — Не просто так наши молчат. Да и видали вон, что происходит? Не просто так эти диверсанты у нас рыскают, ой, не просто так…

— Хорошо, — кивнул Пётр. — Тоже думаю, что не просто так. Тогда давайте хорошенько подумаем, в чём может быть смысл всего этого?

— По мне так дичь какая-то, — я пожал плечами. — Нелогично совсем.

— Предлагаю расширить границы аналитики. Выходим за границы вероятного, — ответил Пётр. — Фантазируем по полной. Что это может быть?

Я задумался. А ведь действительно: за эти дни произошло столько всего, что я до этого считал очень маловероятным, что мозг будто намеренно отказывался проявлять фантазию. Словно защитная реакция включилась.

— Пятая колонна у нас? — сказал я. — Попытка оказать поддержку перехвату власти? Сейчас это сделать проще всего. А результаты могут смешать все карты.

— Интересно! — Согласился Пётр. — Тогда наши должны предпринимать какие-то действия по поиску этих самых альтернативных центров консолидации.

— Так, может, они и предпринимают, — я пожал плечами. — Мы просто не видим.

— Сложно слишком… — сказал Саныч, — думаю, всё, что можно было задействовать из пятой колонны — уже было задействовано.

— Но диверсантов-то ты видел? — возразил Фёдор. — Так что, выходит, не всё…

— Есть варианты и проще… уничтожение чего-то важного, — задумчиво добавил Пётр. — Пункт управления или связи. Какие-то важные предприятия, которые уцелели. Может, завод подземный или что-то в этом роде…

— Факт, уцелевшие технологии и производство резко подросли в цене, — заметил я.

— Только нет у нас тут никаких секретных подземных заводов, — развёл руками Фёдор.

— Почему так уверен? — директор поднял бровь. — На то он секретный и стратегический.

— Потому что слухами земля полнится, — Фёдор пожал плечами. — Даже в советское время и то все были в курсе, что в соседней Челябинской области происходит. Не болтали, конечно — но между собой точно были в курсе… шеф, ты недавно тут. А я с рождения живу. Будь тут чего такого — я бы знал.

— Ладно. Но всё равно полностью эту гипотезу отбрасывать нельзя.

— Мы ещё не все источники информации исчерпали, — заметил я. — А в нашей ситуации знание может быть вопросом жизни и смерти. Буквально.

— Я же вроде говорил, что спутниковый так и не работает… — вздохнул шеф.

— А я не про связь, — продолжал я. — У нас на руках два лётчика. Оба — явно темнят и недоговаривают. И если с нашим мы ничего сделать не можем — то вот с врагом могут быть варианты.

Я посмотрел Петру в глаза. С таким выражением, чтобы он точно понял, что я имею ввиду. Тот не выдержал: опустил взгляд.

— Он же сказал, что не стал выполнять приказ о бомбардировке… — тихо сказал директор. — И клянётся, что искал контакта с нашей стороной, чтобы остановить это безумие.

— Врёт, — ответил я.

— Вроде убедительно говорил… — возразил Пётр.

— Брешет, — поддержал меня Фёдор. — Хотя актёр хороший, не отнять.

— Дим, что ты предлагаешь? Пытки не выход: он может наговорить и нафантазировать всё, что угодно… оговорить себя. Для нас в этом нулевая польза будет.

— Многое зависит от методики допроса, — ответил я. — Сочетание психологического давления и фармакологии может дать нужный эффект и защитить от «ложного срабатывания».

Пётр поднял взгляд и посмотрел на меня. Теперь в его глазах я отчётливо видел испуг.

— Слушай, ну тебе решать, — я пожал плечами. — Что дороже? Твои люди или враг-убийца?

— Он… выживет? — спросил Пётр.

— Ничего не могу гарантировать, — ответил я. — Поэтому нужна полная свобода действия.

— Я… я не уверен, что…

— Шеф, — вмешался Фёдор; в его голосе вдруг прорезалась сталь. — Я поддерживаю Дмитрия. Он прав: сейчас не время думать о душевном комфорте. Надо делать то, что надо.

Последовала долгая пауза.

— Делай то, что считаешь нужным, — сказал он наконец. — Я несу ответственность.

— Мы все несём, — возразил я. — Так будет правильно.

С Олей вышел тяжёлый разговор.

Я заехал к ней в лазарет. Евгений шёл на поправку. Сюда же перевели спасённого колхозника — он всё-таки схватил бронхит, который, к счастью, не успел дойти до воспаления лёгких. Так что у неё было, чем заняться — в дополнение к производственным травмам и обычным простудам, с которой к ней потянулись работники хозяйства.

Для начала я осторожно спросил у неё, насколько хорошо она дружит с органической химией. На что получил в ответ развёрнутые размышления о том, как она решила выбрать специализацию хирурга, а не анестезиолога. Но с химией у неё все было очень и очень хорошо.

Воодушевлённый, я тут же спросил насчёт амобарбитала: есть ли в наличии он или близкие аналоги?

И тут же наткнулся на ледяную стену.

Она была достаточно умна, чтобы сопоставить все обстоятельства и прийти к единственно возможному выводу.

— Дим, я врач, — сказала она. — В некоторых вещах я тебе не помощник.

— Речь о нас всех. И о наших детях тоже, — попробовал возразить я.

— И как я буду Никите в глаза смотреть, когда это всё всплывёт? Через годы?

— Прямо и гордо, — ответил я. — С полным осознанием собственной правоты.

— Как нацисты на Нюрнберге? — она опустила взгляд и покачала головой. — Дим, прости… правда. Я всё понимаю… и даже не пытаюсь тебя переубедить, что это неправильно. Потому что время такое. Но использовать мои знания для этого… неправильно. Менгеле ведь тоже был совершенно уверен, что поступает правильно, понимаешь?

Я глубоко вздохнул.

— Что ж. Хочешь сохранить чистые руки — я не возражаю, — сказал я твёрдо. — Но мне нужно будет помещение. Стерильное, в идеале операционная. Тут есть такое? Вот, его не занимай, пожалуйста.

Ольга заметно побледнела.

— Дим, тут хорошая звукоизоляция, но пациенты…

— Мы постараемся тихо, — ответил я. — А пациентов отвлеки. Включи им кино погромче. Договорились?

Для начала я обследовал свою добычу в спецотделе аптеки. «Улов» оказался достаточно впечатляющим. Плохо, что я не уверенно помнил расчёт дозировок — но тут придётся рисковать. Пойдём от малого к большому.

Когда-то давно, в учебке, я не очень любил соответствующий курс. Как и остальные ребята. И даже представить не мог, что когда-нибудь дойду до практического использования некоторых полученных знаний. Ведь раньше даже в самых жёстких замесах как-то удавалось без этого обходиться.

Но этот лётчик… мне одного взгляда на него хватило, чтобы увидеть профи высшей категории. Ко всему готовый сукин сын. Крепкий орешек.