Право на эшафот

Глава 32

На следующий день я больше всего боялась показать, что уже знаю то, что нам рассказывают. То, что я могла узнать только после клятвы в университете или будучи Сиятельной. Клятву у нас принимали со всей торжественностью, только оркестра не хватало, а так было всё: и короткая напутственная речь короля Луиса, отбывшего сразу после неё, и прочувственная речь от ректора, и выступления старшекурсников, мастеров, главным образом, в искусстве иллюзий, потому что показывать что-то посерьёзней в столь небольшом помещении — к ненужным жертвам. Но иллюзии выглядели впечатляюще. Если, конечно, не присматриваться, в противном случае настигало разочарование. Но присматриваться из первокурсников никто не умел, поэтому зал восхищённо ахал или столь же восхищённо свистел.

Клятву у нас принимали сразу после этого циркового представления. И не у всех скопом, а у каждого по очереди, с отметкой в списке и присмотром кураторов, чтобы не дай Двуединый не пропустить кого не связанного клятвой в обучение. Формулировка не отличалась изысканностью: мы обещали никому и никогда не передавать знания, полученные на территории академии. А ещё — использовать эти знания во благо. Во благо кого или чего, уже не уточнялось, а зря, потому что при желании возможностей для злоупотреблений такая формулировка давала море.

Разумеется, причину я понимала, потому что магическая клятва должна отличаться краткостью, точнее — не может быть длиннее определённого количества звуков, иначе не сработает. Именно поэтому те студенты, кто делали незапланированную паузу или вставляли паразитные словечки вроде «эээ», вынуждены были повторять клятву, пока над головой не вспыхнет огонь, показывающий, что ограничения наложены.

Подозреваю, что для Сиятельных клятва должна быть другой, но для меня подошла и эта. Наша группа под предводительством Альвареса, старательно делающего вид, что вчера ничего не случилось, шла не первой, поэтому мы заучили многократно повторённый при нас текст наизусть и никто не сбился.

После чего мы наконец отправились на наш первый и единственный в этот день урок по магии, который проводил куратор. Это было единственное занятие в этом семестре, где Альварес нас чему-либо учил, дальше мы с ним будем встречаться только на собраниях группы. Во всяком случае, я на это очень надеялась.

Задача была несложной: научиться обращаться к своему внутреннему магическому источнику. Обучение шло по одному, чтобы не распылять внимание. К каждому студенту куратор подходил по определённой им очереди и, если у того не получалось, клал руки на плечи, и направлял, пока у обучаемого в руках не появлялся шарик магии. Этот шарик можно было дальше трансформировать во что угодно, главное — не отправлять в свободный полёт, потому что это была так называемая сырая магия, повреждения которой всегда сложно исцелялись.

Я решила, что счастья кураторской помощи мне не нужно, поэтому «справилась» самостоятельно, пусть и не слишком быстро, чтобы не привлекать к себе ненужного внимания.

Когда Альварес добился, что магия у всех откликнулась, пришло время показывать нам первое заклинание: те самые Кольца Силы. И тут куратор дело на самотёк не пустил: все кольца вызывались исключительно по его команде и под его присмотром. Дар у большинства в нашей группе как раз и был 3-5 колец, достаточный для обучения, но не выдающийся, поэтому мои шесть с половиной колец вызвали некоторый ажиотаж. Альварес так вообще замер, как охотничий пёс, почувствовавший дичь, и попросил повторить. Я и повторила. Разве мне жалко?

— Кому много дано — с того больше спросится, — наконец пафосно сказал Альварес перед тем, как меня отпустить. — Вы осознаёте, сеньорита Кинтеро, что ваш дар ещё может вырасти при надлежащем прилежании?

Прилежание он произнёс с паузой в нужном месте, как слово с предлогом, что показалось неприличным намёком. Я постаралась передать взглядом своё отношение, а то, что взглядом не получилось, добавила словами.

— Можете не сомневаться, я осознаю ответственность, налагаемую на меня высоким уровнем дара. Я буду самой прилежной ученицей за всё время существования университета. Никаких посторонних интересов, никаких романов. Только магия.

Дырка вам от амфитеатра, сеньор Альварес, а не роман со студенткой. Особенно, с подчинённой вам студенткой. На удивление, преподаватель не обиделся на мои слова. Напротив, расплылся в очередной улыбке, которую наверняка считал обворожительной.

— И это правильно, сеньорита Кинтеро. У нас вчера с вами возникло небольшое недоразумение. Вы меня неправильно поняли. Но преподаватель обязан выражать свои мысли чётко, поэтому я считаю это своей виной и приношу вам своё извинение.

— Хм. — раздалось со стороны Ракель, но наш куратор не удостоил её даже взглядом, все свои взгляды он адресовал мне, явно собираясь получить какой-нибудь ответ.

— Я принимаю ваши извинения. — Я кивнула ему с таким величественным видом, словно я была королевой, а он — провинившимся подданным. — Надеюсь, что больше таких недоразумений между нами не возникнет.

— Разумеется, сеньорита Кинтеро. Когда прибывает ваш отец? Я хотел бы с ним встретиться.

— Пока не знаю, сеньор Альварес, — ответила я, не зная, то ли плакать, то ли смеяться от желания Альвареса познакомиться с моей семьёй. — У меня пока нет известий от родных.

Нужно будет купить газет да просмотреть: не было ли в Муриции каких волнений, связанные с нападениями на теофренийцев. А то, кажется, мне нужно срочно становиться сиротой. А то ведь Альварес не отстанет, пока не попросит разрешения за мной ухаживать.

После меня оставалась только Ракель, которая показала пять колец, чем была необычайно довольна. Высказала она это сразу, как занятие закончилось и мы выскочили в коридор так быстро, что Альварес не успел ничего мне сказать, даже если хотел.

— У старшего брата только четыре кольца, — сообщила Ракель. — Вот я ему нос утру. Жаль, конечно, что не твои почти семь, но пять тоже очень хорошо.

— Одно кольцо разницы за время учёбы может уйти в твою пользу.

— Это да, — она мечтательно улыбнулась. — Говорят, есть хорошие методики по росту. Но если они не сработали у брата, могут и мне не помочь.

— Зависит от усердия.

— Оно будет.

Настроена она была решительно, но настрой с неё слетел сразу, стоило нам выйти из корпуса.

Потому что мы вышли как раз тогда, когда нас своим визитом почтил Диего. Шёл он в компании ректора и пары сеньоров, которых я не знала, а выглядел так, словно оказывал окружающим великое одолжение. Сиятельность запустил на полную катушку, и её флёр достигал даже до нас. Ракель так вообще застыла, не в силах оторвать от него взгляда. И не одна она.

У Диего же был вид пожившего быка из анекдота. Быка, который говорит молодому активному товарищу: «Мы медленно-медленно спустимся с горы и оприходуем всё стадо». Кто-кто, а Диего точно был в курсе возлагаемых на него Теофренией надежд по улучшению демографической ситуации с Сиятельными и был не прочь воспользоваться положением.

— Пойдём, — потянула я Ракель. — Время обеда.

— Это же Сиятельный, — очнулась она. — Как он посмел сюда явиться? И идёт, сволочь, так, словно ничего не боится.

— Ему дали слово, что с ним не случится ничего плохого, — напомнила я.

А хорошее — напротив, случится. Поди, предвкушает уже, как станет родоначальником целой теофренийской ветви Сиятельных. Интересно, почему именно на него пал выбор Теодоро? Или они сюда будут вахтами наезжать? Чтобы не перетрудились и не переразмножились? Чтобы не получилось у кого-то одного слишком много потомков в недружественной стране?

— Нельзя было давать такого слова. Все Сиятельные на нашей земле — законная добыча, — проворчала Ракель, но совсем тихо, потому что процессия уже подходила к нам.

Тем не менее Диего услышал, повернулся к Ракель и с усмешкой сказал:

— Я не возражаю, когда на меня охотятся, особенно такие красивые сеньориты.

Глаза его дополнительно засияли, и Ракель застыла, точно кролик перед удавом. И как только её предки смогли расправиться с толпой Сиятельных? Не иначе, глаза закрывали и лупили, куда Двуединый пошлёт. Хотя от Сиятельности одним закрытием глаз не отстраниться. Здесь артефакты нужны…

— Никаких охот, — всполошился ректор. — У нас приличный университет. Мы не поощряем встречи преподавателей со студентками.

Но прозвучало это неубедительно. Лично, наверное, инструктировал Альвареса, но при этом пытается создать видимость непричастности. Наш куратор как раз вышел и посмотрел на начальство с укоризной и с небольшим опасением. Как бы ему не прилетело, в случае неудачи или возмущений общественности. Если захотят найти виновного, заявят, что это была его личная инициатива, и что тогда будут делать сеньориты с Сиятельными детьми?

— То есть встречаться можно только с преподавателями? — уточнил Диего и почему-то посмотрел на Альвареса.

Хотя почему почему-то? Как я уже говорила, Альварес был довольно красив для обычного мага, сплошное эстетическое удовольствие. Уверена, добавь ему Сиятельности — он бы за пояс заткнул нынешнего гостя академии. Но Сиятельности наш куратор себе точно добавлять не хотел, он попятился, глядя то на Диего, то на меня, и исчез за дверью. Магия невидимости, не иначе, сработала.

— Давайте, вы устроитесь, и мы это обговорим, — льстиво предложил ректор.

Шли они аккурат к Сиятельному корпусу, где Диего сейчас займёт одну из комнат. И значит, что? Значит, мои возможности посещения тамошней библиотеки будут очень ограничены. Эх, зря я вчера не договорилась с горгульей, но кто знал, что Диего приедет прямо сегодня? Теперь в библиотеку не попасть, пока он не уберётся назад в Мурицию.

В расстройстве я пошла за этой компанией, да ещё и Ракель за собой потащила. Впрочем, ещё непонятно, кто кого за собой потащил, потому что она взгляда от противника не отрывала, губы кусала так, словно боялась сказать что-то лишнее, а на руках сами собой вылезали Кольца Силы в количестве всех пяти штук и горели так, словно были нападательным оружием, которое, того и гляди, слетит с руки по направлению к противнику.

До крыльца здания они не дошли, граница, которая была чуть дальше зелёной зоны вокруг Сиятельного корпуса, пропустила только Диего, остальные словно уткнулись в невидимую стену. Диего же бестрепетно положил руку в одну из пастей на двери. Пасть сомкнулась, потом разомкнулась, и Диего толкнул дверь, но та и не подумала открыться.

— В чём дело? — повернулся он к ректору. — Вы говорили, что у вас здесь давным-давно не было Сиятельных.

— Именно так, — ответил ректор удивлённо. — У нас не было ни единого Сиятельного с тех самых пор, как… Ну вы понимаете…

Наверное, посчитал неэтичным закончить: «с тех пор, как мы их всех истребили». Могли бы продумать уже тогда и оставить парочку на разведение, чтобы не завозить из сопредельных государств.

— Я понимаю, что у вас на Территории академии есть или недавно был Сиятельный, на которого корпус настроился, — бросил Диего.

Я забеспокоилась. Кто знает, какую проверку учинят, чтобы вывести Сиятельного на чистую воду. И кто знает, какое наказание наложат на нарушителя. Я приехала, чтобы спокойно учиться, а не улучшать местную магическую породу.