Право на эшафот

Глава 31

Альварес злился, пытаясь раз за разом меня найти и не находя. Ракель забеспокоилась и начала в чём-то обвинять нашего куратора, угрожающе наставив на него палец. До меня доносились обрывки фраз: «в наш просвещённый век», «немыслимо» и «будем жаловаться ректору». Альварес потерял интерес к поискам и начал вяло оправдываться: «неправильно поняла», «хотел извиниться» и «зачем же сразу жаловаться?». Руки при этом он выставил в характерном защитном жесте, словно боялся, что Ракель приложит его заклинанием или скорее, сырой силой. Очень уж злой выглядела сеньорита.

В конце концов поле боя осталось за ней. Альварес словно растворился, Ракель же осмотрелась и пошла в общежитие. Я из кустов вылезать не торопилась, тем более что у меня был такой интересный молчаливый компаньон. Горгулья сидела рядом и внимательнейшим образом меня изучала.

— Донья, если вы опасаетесь, что нас могут услышать, — зря. — Её голос больше всего напоминал трение двух булыжников друг о друга и был ужасно непривычен, но полностью разборчив. — Защита корпуса не пропустит. Мы под ней.

Ага, получается, что поисковый импульс отразился не от горгульи, а от защиты корпуса? Я только сейчас соизволила приглядеться и заметила очень тонкую дымку заклинания как раз за каменной собеседницей.

— Она разряжается.

— Это так. Но вы теперь здесь. И вы зарядите, — уверенно поставила меня в известность горгулья, пристально посмотрела на мою скептически скривившуюся физиономию и сурово добавила: — Это очень важно, донья. Потому что, если сюда проникнут они, случится ужасное.

«Они» было сказано столь пренебрежительно, словно речь шла о помойных крысах, а не о магах, которым не посчастливилось засиять. Эта горгулья — тот ещё сноб.

— И что такого ужасного случится?

— Они проникнут в библиотеку. А там знания, которые им не нужны, более того, вредны и опасны.

— Для существования Сиятельных?

— Разумеется.

— Их здесь и без того нет.

— А вы?

— Я случайно и под маскировкой. В Теофрении не осталось ни одного Сиятельного.

Горгулья тяжело вздохнула. Звук походил на вырвавший стон из скальной расселины.

— Это ужасно, донья. К худу, или к добру, но однажды наш мир был изменён так, что без Сиятельных существовать не сможет. Убери их — погибнет мир. Разрушится, потому что не будет скрепляющих целостность Сиятельных. Но вы это и сами прекрасно знаете.

— Я про это впервые слышу, — возразила я. — Наверное, информация об этом находится в закрытой библиотеке.

— Разумеется. А как же иначе? Но если до неё доберутся они, беды не избежать. Кого-то мы сможем убить, но не всех. Уничтожить книги, увы, не в наших силах.

Я повернулась и посмотрела на тёмное, недружелюбно смотрящее на меня всеми окнами здание. Тёмными окнами, скрывающими какую-то страшную тайну, за которую могут запросто убить. Утешало одно: горгулья ко мне спустилась в одиночестве, остальные стояли на своих местах, хотя я бы не смогла сказать с уверенностью, с какого места приползла эта. Возможно, она здесь была вообще кем-то вроде разводящего и своего постоянного места не имела?

— А вы кто? Хранители этого места? Мне сказали, что горгульи — основа охранной сети академии. Специально сделанные статуи.

Раздавшийся скрежет меня изрядно напугал, пока я не сообразила, что так моя собеседница смеётся.

— Горгульи — это только удобная форма, которую сложно повредить. Сюда притянуло всех фамильяров, оставшихся без хозяина. Разумеется, только тех, чьи хозяева погибли достаточно близко к этому месту.

Опять раздался тяжёлый вздох.

— А остальные? — спросила я, страшась услышать ответ.

— Остальные ушли в небытие. Если духа вытащили на этот пласт, назад ему путь закрыт, — проскрежетала горгулья. — Да и жизнь без хозяина коротка. Даже в такой форме которая требует минимальной поддержки.

— Коротка? — удивилась я. — В Теофрении довольно давно уничтожили Сиятельных.

— Время — понятие относительное. Сейчас от времени, когда спадёт защита со здания, нас отделяет лишь миг, — намекнула она. — Не пора ли вам, донья, заняться тем, ради чего Двуединый направил вас в это место? Поговорить можно потом.

— Как я могу это сделать?

— Внутри здания есть кристалл, к которому нужно приложить руку и отдать часть своей энергии.

— Как я попаду внутрь?

Конечно, дверь была от меня недалеко, но, украшенная оскаленными звериными пастями, выполненными с пугающей точностью, она выглядела столь устрашающе, что горгулья на её фоне казалась очаровательной болонкой. Двери даже Альварес проигрывал в кошмарности, а уж он знал толк в пугании бедных девушек.

— Просто пройдите, — удивлённо ответила горгулья. — Вам что, некому было рассказать?

— Вся моя семья погибла.

— А фамильяр?

— Подозреваю, что тоже. Кстати, а я могу попросить кого-нибудь из вас стать моим фамильяром?

Горгулья собрала каменные брови вместе, при этом на её лбу получилась забавная каменная кучка.

— Когда и как погиб ваш фамильяр?

— Я не знаю. Дело в том, что я потеряла часть памяти не так давно, и после этого я его не видела. И даже не знаю, как выглядит.

— Ты соприкасалась с ним последний раз недели три назад, — неожиданно сказала горгулья. — Может, чуть больше или меньше.

Я задумалась. Примерно в это время я отправилась в замок, но, хоть убей, не могла там припомнить ничего, даже отдалённо похожего на духа-фамильяра. Животных там было мало, а те, что были, казались совершенно обычными. Особенно тот отвратительный огромный паук, что спустился как-то на моё плечо в библиотеке. Как я тогда не заорала, до сих пор удивляюсь. Наверное, горло от ужаса спазмом перехватило. Неужели это и был фамильяр? Но я читала, что обычно это теплокровное и симпатичное существо. Может ли быть, что общение с леди Хаго превратило нечто милое в этакую страхолюдину? И почему мне в голову не пришло спросить Катю о фамильяре?

— Кто бы он ни был, на глаза он мне не показывался, — наконец ответила я, всесторонне обдумав вариант с пауком и решив, что такой фамильяр Эрилейским не подходит. Недостаточно большой и пушистый.

— Ты с ним разговаривала, — уверенно сказала горгулья. — Это видно.

— А как он выглядел, не видно? — поинтересовалась я. — Я общалась не с таким количеством живых существ, чтобы не заметить что-то странное. Возможно, он общался со мной, когда я спала?

— Возможно, — неуверенно согласилась горгулья. — Но пойдём внутрь. Время не ждёт. Здание уже настроено на тебя.

И она просочилась прямо сквозь стену, сливаясь с ней в одно целое так, что даже следа на поверхности не осталось. Я замерла. Желания сливаться со стеной у меня не появилось.

— Что случилось? — из стены высунулась горгульина физиономия. — Пойдём.

Я протянула руку, и она вошла в камень, не встретив препятствия, поэтому я закрыла глаза и отважно шагнула внутрь, открыв их уже в здании. Внутри всё выглядело так, словно вот-вот кто-то появится в коридоре, а оглушающая тишина — всего лишь следствие каких-то моих проблем со слухом. Светильники горели, заливая коридор тёплым солнечным светом.

Впрочем, тишина тут же разрушилась бодрым цоканьем каменных когтей по полу. Удалялась горгулья от меня с приличной скоростью. Я же сначала убедилась, что смогу выйти отсюда так же, как и вошла, для чего высунула лицо наружу, полюбовалась на ветки перед носом и лишь потом бросилась догонять проводника.

Свет загорался при моём появлении и гас, когда я отходила подальше. В помещениях, где никого не было, стояла темнота, но двери не всегда были открыты, и свет из коридора отражался от шкафов со стеклянными дверцами, от разнообразных устройств со стеклянными деталями и от окон, не задёрнутых шторами. Стало неуютно при мысли, что если иллюминацию пустого здания не заменили, то вот-вот заметят, и тогда на входе меня будет встречать радостная делегация магов. Я, может, и пояснить-то не успею, как меня правильно убивать, а уже отправлюсь туда, куда очень не хотела попадать Катя. И всё же, что это за место, куда нельзя попасть только после отрубания головы? Прямо моя предшественница отказывалась говорить, но при одном упоминании впадала в панику.

— Свет можно погасить? — спросила я.

Горгулья остановилась и развернулась ко мне всем туловищем.

— Тебе не нужен свет?

— Мне нужен, но он виден снаружи, а в моих планах нет сообщения всем желающим, что на территории академии появилась Сиятельная.

— Они не увидят. Защита не пропустит. Они никогда не знают, что тут происходит.

Её слова меня немного успокоили, но именно что немного. То, что защита дышала на ладан, я уже видела, возможно, она была уже не столь непроницаема, как раньше. Поэтому я не только сама ускорилась, но и горгулью поторапливала, но она, увы, двигаться быстрее не могла.

Нужный кристалл оказался посреди второго этажа. Раньше, как объяснила мне по дороге горгулья, подзаряжать его было обязанностью каждого Сиятельного, попадающего в стены академии, поэтому он всегда был полон сиянием. Сейчас заряд там плескался на донышке, позволяя поддерживать лишь базовые функции, а сам кристалл выглядел тусклым и каким-то больным, если так можно говорить о кристалле. Ёмкость его поражала: если я безостановочно буду вливать туда магию, потребуется не меньше года, чтобы он опять засиял.

— Нам много не надо, — умоляюще сказала горгулья, заподозрив, о чём я размышляю, стоя над кристаллом. — На первых порах мы активно тратили магию, это да, но потом привыкли экономить. Мы не будем тратить просто так.

Но я думала совсем не про это.

— Снаружи не видно только света, или любое магическое действие тоже остаётся незамеченным?

— Разумеется, любое, — даже как-то оскорбилась горгулья.

— Тогда сделаем так…

Я слила примерно половину имеющейся у меня маны, что, впрочем, почти не отразилось на состоянии кристалла. А после этого под неодобрительным взором горгульи принялась отрабатывать заклинание Кругов Силы. Местная библиотека от меня никуда не уйдёт: я её навещу сразу, как солью остатки.

— Донья, для отработки заклинаний есть специальные защищённые помещения. Не дай Двуединый вы повредите кристалл.

— Этим заклинанием? — удивилась я. — Оно же не внешнее. Мне нужно спрятать свой истинный уровень силы, чтобы завтра никто не признал во мне Сиятельную. Нужно, чтобы колец силы было не больше трёх-четырёх.

Почему-то на этом уровне зафиксироваться оказалось почти невозможно. Движение останавливалось только на миг, после чего вываливались сразу остальные круги. Оказалось, что Катя с их количеством ошиблась. Теперь их было тринадцать. Было ли это следствием того, что в этом теле другая душа, или того, что тело было очень юным и могло легко развивать свои способности, знал только Двуединый. Но меня прирост силы совсем не радовал: я и с имеющейся разобраться не могла.

— Неправильно, донья, — важно сказала горгулья. — Показывайте примерно половину, потому что за уровень три-четыре вы точно выйдете на занятиях и себя выдадите. А шесть-семь — достаточно много, чтобы вас не заподозрили в утаивании, но и недостаточно много, чтобы вас заподозрили в Сиятельности. — Она возвела глаза к потолку и проскрежетала: — Двуединый, до чего мы дожили: Сиятельным приходится прятать свою суть.