Господин 3. Госпожа

Глава 34.

ПЕТЯ

Помимо банального ограбления, я ещё должен был от имени Халиба провернуть несколько очень тёмных делишек, за которые его можно было бы привлечь к суду. Взаимодействие с контрабандистами, игорный бизнес, махинации с наркотиками и тому подобное…

Чтобы спасти мужа Евы, я потихоньку откладывал часть суммы на другой счёт, а некоторых нелегальных субподрядчиков сдал властям накануне сделки. Но всё это было впустую: я катастрофически недооценил предусмотрительность своего шефа. Он ведь злодей и предатель. И, естественно, судит всех остальных людей по себе. Он предвидел, что я могу слить операцию, несмотря на предпринятые им меры.

Накануне того дня, когда всё должно было случиться, вечером я пришёл с работы в свою съёмную конуру, а через несколько часов мне позвонили от Халиба Насгулла и попростли вернуться в офис. Но я не успел. Во дворе здания стояло, наврное, с десяток полицейских машин. Сновали люди в форме и штатском, с оружием, с собаками, выла сирена, мелькали прожекторы.

Я хотел незаметно уйти, но в последний момент кто-то большой и сильный схватил меня за руку… * * *

— Ты разочаровал меня, Питер, — сказал Рустам и нарочито медленно отпил из бокала какой-то напиток.

Я облизнул пересохшие губы с запёкшейся на них кровью. Ужасно хотелось пить, но Рустам, конечно, не собирался меня поить. Он собирался меня мучить, выбивать информацию, а потом скармливать собакам.

— Я думал, ты умнее, — продолжал тем временем мой хозяин. — Что ты выше оцениваешь мои способности к стратегическому мышлению. Неужели ты, червь, думал, что я сложу все яйца в одну корзину? Поставлю всё на тебя одного? Идиот! И думаешь, что вокруг все такие же идиоты! — он возбудил этими криками сам себя, после чего поднялся из кресла и с ожесточением пнул меня в живот.

Я сложился пополам от адской боли, упал на пол, закрыл глаза. Мне не было страшно. Только неизвестность пугает, а у меня всё было предельно ясно. Я умру в ближайшее время, и моя любимая жена и дети, скорее всего, тоже. Зачем они этому исчадию ада?

Я понял свой просчёт: у Рустама был не один агент внедрения, а два, а может, и больше. И они отработали свою роль чётко, в отличие от меня. Я не прошёл испытание боем.

— Сколько он тебе предложил? — отрывисто спросил Рустам, видимо, запыхавшись от того усилия, которое ему пришлрсь приложить, чтобы пнуть меня.

Я промолчал. А нужно было соврать.

— Дело не в деньгах? — нахмурился Рустам, мгновенно прочитав меня. — А в чём? Ради чего ты предал меня, мерзкое насекомое? Отвечай!

Он махнул рукой, из угла просвистел бич и полоснул меня по спине, оставив огненный след. Надо же, раз десятый за последний час, а всё так же больно. Должно же когда-то онеметь… Говорить я не собирался. Что толку? Это никого не спасёт. Ни меня, ни Надию, ни наших сыновей.

— Грязный шакал! — взревел Рустам. — Говори, если не хочешь, чтобы я начал пытать твоих детей у тебя на глазах!

Я сдержал горькую усмешку: пытать детей! И этот человек называет себя верующим. Не знаю ни одного бога, который прощал бы такое своей пастве… Однако ответить нужно, пока мой хозяин окончательно не слетел с катушек от своей слепой ярости:

— Какой смысл говорить? Ты всё равно убьёшь их…

— Но если ты перестанешь упрямиться и расскажешь всё как есть, я убью всех вас быстро и без мучений.

— Чего стоит твоё слово, негодяй? Предатель, братоубийца!

— Ах ты, облезлая крыса!

Снова пискнул бич и огрел меня по искромсанному боку. Я невольно застонал сквозь стиснутые зубы и снова прикрыл глаза, чтобы не видеть эти малиновые круги, но они, к сожалению, никуда не делись.

— Говории! — зарычал Рустам, но я лишь покачал головой в ответ.

Даже если бы он смог дать мне гарантию, что Надия и дети не пострадают, я всё равно ничего не сказал бы ему. Я просто не смог бы дальше с этим жить. К счастью, тело не выдержало, и сознание моё померкло, а вместе с ним и невыносимая боль.

ЕВА

Дальхот оказался прав. Рустам вернулся в дом ещё до обеда и немного повременив, вызвал меня в кабинет.

Я всё утро думала над просьбой Дальхота и пришла к выводу, что не вправе отказаться выполнять приказ Зойры. Нам нужно объедениться, действовать вместе. Петя не отвечал на мои сообщения. К мужу меня не пускали. Сказали, что ему запрещены контакты с родственниками.

Всё это был словно один нескончаемый кошмарный сон. Невероятный, необъяснимый… Мой Терджан и я — мы никому не мешали, никого не трогали. Просто были счастливы вместе. За что нам такое наказание? Я готова буквально на всё, чтобы вызволить его из этой беды…

Вдобавок ко всем печалям меня одолевало дурное самочувствие: постоянная тошнота, головокружение, и в животе будто поселился маленький червячок, что грыз меня нещадно. Я решила, что это присутствие Рустама так отрицательно влияет на меня. Отравляет.

Чтобы хоть немного выдохнуть и отвлечься от мрачных мыслей, я села за перевод с польского.

Дневник пани Беаты

12 июня 1968

Со мной произошло нечто абсолютно невероятное. Если бы в моей пустой башке осталась хоть капля мозгов, я бы не писала сейчас в этот дневник, а… летела домой. К маме, папе и многочисленным сёстрам. На родину. В Польшу.

Но, похоже, эта пустая бессмысленная жизнь в плену полностью лишила меня разума…

Сегодня утром господин пришёл ко мне сам — нет, не целовать и обнимать. Лицо его было так… мрачно. Не знаю, чего в нём было больше: гнева или печали, но он взял меня за руку и вложил в неё какие-то бумажки. И повёл по коридорам к выходу. Я увидела солнце и зелень впервые за долгое время. Чуть не ослепла, но меня вовремя усадили в автомобиль и повезли по улицам. Я никогда не видела улиц этой страны, а она оказалась красивой. Вычурные здания, деревья и цветы, бездонное сияющее небо…

Мы остановились у большого представительного здания с английским флагом над входом. Английское посольство? Загадка.

Господин вышел из машины, обогнул её и открыл мою дверь. Подал мне руку, помог вылезти. А потом сделал приглашающий жест на лестницу.

Я? Туда? Но зачем? Однако, почуяв запах свободы, я послушно поднялась на крыльцо и вошла внутрь. Там меня встретили, забрали бумаги — те, что дал пан Насгулл. И уже через несколько минут всё объяснили, пользуясь английским языком, польским словарём и активной жестикуляцией.

Польского посольства в этой стране нет, но английское готово помочь мне вернуться на родину. Я поняла, что больше никогда не увижу своего хозяина. Своего мучителя. Рабовладельца и ценителя вокального искусства. Пана Насгулла.

Я кивнула сотруднице посольства и побежала назад — хотя бы проститься, хотя бы поблагодарить, хотя бы обнять его на прощание.

Он всё ещё стоял там, внизу лестницы, у автомобиля. Я быстро сбежала по ступенькам и так вышло, что угодила прямо ему в руки. Ударилась о его большое твёрдое тело, прижалась к нему, непроизвольно обвила мощную шею руками. Пробормотала:

— Thank you (Спасибо), — и зачем-то поцеловала.

Это была моя стратегическая ошибка. Может быть, не сделай я этого, так никогда и не поняла бы, что люблю его. Уехала бы домой и когда-нибудь забыла этого странного медведя, вышла замуж, нарожала детей… А теперь, боюсь, придётся нарожать их ему…

Он обнял меня так, так ответил на мой поцелуй, что невозможно было отстраниться. Я просто растворялась в нём, а он во мне. Мы стояли на лестнице английского посольства и целовались, как дураки. Как подростки. И я не могла уйти. Просто не было сил…