Будет по-моему

— Ты говоришь ужасно пошлые вещи, — облизывая пересохшие губы. Да, в плане секса я озабочен, озабочен одной рыжей красоткой, от которой у меня едет крыша. И мне нужны все ее мысли, фантазии и тайные желания. Всему хочу научить, попробовать с ней, найти ее границы.

— Я буду делать с тобой все эти пошлые вещи, — впиваюсь в призывно торчащий сосок.

Пальцы пробираются к резинке пижамных штанов, ныряют за край трусов к ее влажным складкам. Хочу… хочу водить там не пальцами, а членом. Рычу, целуя ее грудь. Подушечками пальцев давлю на клитор, размазываю по складкам влагу, опять возвращаюсь к чувственному бугорку, подбираю интенсивность, от которой бедра Златки ходят ходуном. Она сама их раздвинула, а теперь подставляется под каждое легкое нажатие. Я сам сейчас взорвусь. Бля…

Она выгибается мостиком над постелью, стонет так, что я теряю все ориентиры в пространстве, ловит пересохшими губами воздух, глаза закрыты. Это нереально ох***ая картина. На ее оргазмы я готов смотреть вечно. Что там говорят, на огонь и воду можно смотреть вечно – нет, а на то, как Златка кончает – да.

Провожу перемазанными ее влагой пальцами по соскам, а потом всасываю их по очереди в рот. Златку вырубает, она не видит, как меня всего кроет от ее вкуса, от запаха, от нее самой. У меня тело от перенапряжения дрожит, яйца готовы взорваться, а член почти продырявил штаны. Кулак мне в помощь, бля!

Злата

Проснулась я рядом с Макаром, развалившись на своей стороне звездочкой, он крепко спал. Перед глазами вчерашняя ночь в подробностях. Я вчера просто провалилась в сон, мой организм избавил меня он смущения. Макар красивый, особенно когда улыбается. У него нет мягких черт лица – жесткие, волевые, хищные, но мне все нравится. Хочется исследовать его лицо, тренированное идеальное тело, но я боюсь его разбудить. Наверное, я не готова к совместному пробуждению, буду чувствовать себя неловко.

Помню, как ночью Кайсынов пытался сграбастать меня в свои объятия несколько раз, а я ускользала, потому что непривычно. Наверное, под утро Макар сдался, пусть спит. Выскальзываю из постели, тихо спускаюсь на первый этаж, там принимаю душ и чищу зубы.

Кухня оборудована всем необходимым, нахожу даже вафельницу. В холодильнике полно продуктов, есть даже контейнер со свежими ягодами, в шкафах нахожу крупы и муку. Замешиваю тесто на вафли, варю кашу. Я знаю, что Макар любит овощи, мясо, рыбу, в холодильнике полно контейнеров, но мне хочется чего-то сладкого, поэтому готовлю вафли с перетертыми ягодами.

— М-м-м, пахнет вкусно, — он подходит почти бесшумно, кладет руки на столешницу по обе стороны от меня. Горячее тело прижимается к моей спине, дыхание шевелит волоски у виска. — Почему сбежала?

— Я не сбегала, я здесь, — внутри все мелко дрожит, Макар почти ничего не делает, а у меня каждый нерв натянут.

— Вчера ты слишком быстро уснула, забыл отдать, — мои щеки при этом упоминании обдает жаром. Целует в затылок, убирает в сторону волосы и надевает на шею тонкую цепочку из белого золота с кулоном в виде заглавной буквы моего имени, усеянной бриллиантами.

— Макар… это очень дорого, — мне никогда парни не дарили драгоценностей, я не умею принимать такие подарки.

— Злата, это подарок на день рождения, — голос становится тверже, мне не позволят его вернуть.

— Спасибо, — оборачиваюсь и наконец-то могу видеть его глаза. Он успел сходить в душ, волосы просушены, но все еще влажные. Как мало парням нужно, чтобы выглядеть суперски. Ничего не ответив, он склоняется и захватывает мои губы с тихим стоном, накидывается жадно, толкает мой язык, потом заманивает его в свой рот.

— Мля, Золотинка, с тобой тормоза вообще не работают, — хрипло произносит Макар, утыкаясь своим лбом в мой. Дышит рвано, прикрыв глаза.

— У меня вафли горят, — в его объятиях хорошо, надежно и тепло, но горелые вафли – несъедобно.

— Я их съем, обещаю, — говорит обреченно, а я смеюсь, прижавшись к теплой груди. Он отключает вафельницу из розетки. — Проведешь этот день со мной? В четыре утра у меня самолет, — поясняет свое желание.

— Угу, — стараясь скрыть грусть. — Сколько тебя не будет? — задерживаю дыхание, мне не хочется с ним расставаться.

— Семь-десять дней, — пальцы Макара чуть сильнее сжимают мое тело.

Десять дней… зажмуриваю глаза. Это недолго, но для меня звучит как полгода. Славка тоже улетает, мне придется справляться одной. Оказывается, так легко привыкнуть к поддержке, к сильной крепкой груди за спиной.

— Андрей и Максут остаются в поселке, возникнет какая-нибудь проблема – подходишь к ним.

Я не подойду, потому что чувствую, как напрягается тело Макара. Он же сумасшедший собственник, его ломает, что приходится оставлять меня на попечение на друзей. Андрей и Максут из окружения Кайсынова, неплохие парни, мы вчера немного познакомились, но они – не Макар.

Протягиваю руку и выключаю плиту, на которой уже подгорает овсяная каша. Сегодня у нас в меню «подгорелки».

Макар говорит, а я молчу. Час назад мне было стыдно смотреть ему в глаза, а сейчас мне грустно, что эти самые глаза я не увижу так долго.

— Умеешь водить? — спрашивает он, а я мотаю головой. Мой опыт вряд ли можно назвать вождением, папа пытался дать пару уроков, но потом пожалел свою машину, а на курсы мне было рано идти. — Вернусь, решим вопрос. Я думал оставить тебе тачку и ключи от дома.

— Зачем?

— Чтобы ты жила здесь и ездила на учебу, — поясняет уверенно, как будто что-то само собой разумеющееся. Хорошо, что я не умею водить, потому что спорить с Кайсыновым бессмысленно.

— Из общежития мне легче будет добираться, — озвучиваю очевидную вещь, Макар недовольно молчит. Ему придется смириться, ведь оставаться в его доме без него я не буду. Вдыхаю его запах, глажу подушечками пальцев голую спину. Мне нравится к нему прикасаться, мне нравится стоять в его объятиях… и ему настолько нравится, что я чувствую упирающуюся мне в живот твердость.

— Золотинка, мля… — сквозь зубы. — Что ты со мной делаешь? Давай есть твой пригоревший завтрак и сваливать туда, где нет плоских поверхностей, и где мы будем не одни, а то я тебя прямо здесь разложу и исцелую твою девочку…