Девочка в наследство

– Зачем дарить? Я предпочитаю срывать их со своих женщин.

Эти слова эхом отдаются в ушах. Со своих женщин? Да что он о себе возомнил?!

Набираю полную грудь воздуха, чтобы продолжить словесный поединок, но Тимофей меня удивляет: стаскивает пиджак, пока я в немом изумлении пялюсь на него.

– Садись, – кивок на диван, – ты не в моем вкусе, так что не обольщайся.

– Чего? – потерянно переспрашиваю, но послушно пристраиваю свою пятую точку на указанный предмет мебели.

– Я говорю, баб у меня и без тебя хватает. Я сюда по делу приехал, а не трусы твои рассматривать.

– Ну, знаешь!.. – возмущенно подскакиваю.

– Села! – рявкает Тимофей, и у меня подкашиваются ноги. – Я говорю…

Стискиваю зубы, мысленно начиная составлять план мести этому снобу. Пока он берет стул и, разворачивая его спинкой вперед, седлает. Рубашка на его груди натягивается, обозначая накачанные мышцы, и я с трудом проталкиваю слюну.

– В общем, так, пигалица. Отец дал поручение, чтобы я взял над тобой опеку, пока ты не закончишь универ.

Как мешком по голове лупанул. Хлопаю глазами, пока информация оседает в голове.

– Зачем? – гениальный вопрос.

Десять баллов!

– Понятия не имею, но собираюсь со всей ответственностью подойти к этому пункту завещания, – Тимофей пристально наблюдает за мной.

У меня же возникает стойкое ощущение, что он совсем не про опеку. По крайней мере, в его глазах горит какой-то дьявольский огонек. В горле пересыхает, и я тянусь к бутылке газировки, оставленной вчера на журнальном столике. Делаю жадный глоток в попытке утолить жажду. Получается хреново. В глотке по-прежнему так суxo, что и слова сказать не могу.

– Завещания? – все-таки нахожу в себе силы заговорить. – Значит, дядя Рашид просто завещал меня тебе?

– Не тебя, пигалица – опеку над тобой.

– Я не хочу, – встаю в позу и задираю нос.

Тимофей хмурится. Переплетает пальцы и прошивает меня недовольным взглядом. По телу проходит дрожь, и я сжимаюсь под этим пристальным взглядом.

– А я тебя не спрашиваю, – резко встает, хватая пиджак, и нависает надо мной, – я продолжаю перечислять тебе деньги на жизнь. Ты не беспокоишь меня, я не трогаю тебя. Усекла, мелочь?

Его запах заполняет все пространство между нами, и мне становится сложно дышать. С трудом отталкиваю эту гору мышц и встаю.

– Да пошел ты, я не просила себе надзирателя, – повышаю голос и встряхиваю волосами, – я вполне сама могу решить, как мне жить.

Тимофей стискивает кулаки, а меня окутывает страх. Он обхватывает меня за шею и притягивает к себе. Мы стоим нос к носу, пока я пытаюсь лишний раз не дышать.

– Не советую тебе проверять мою выдержку, – шипит на ухо, а меня начинает колотить, – тебе не понравится результат.

Отталкивает меня, пока я сражаюсь с приступом паники, и покидает квартиру. Хватаю все ту же бутылку и швыряю в закрывшуюся дверь.

– Пошел ты на хрен, дядечка! – ору, срывая голос, и падаю на диван.