Пелевин и несвобода. Поэтика, политика, метафизика
- Автор: Софья Хаги
- Жанр: Критика / Языкознание
- Дата выхода: 2023
Читать книгу "Пелевин и несвобода. Поэтика, политика, метафизика"
Цыплята, насекомые, люди
В ранней повести Пелевина «Затворник и Шестипалый» (1990) в миниатюре представлены ключевые для писателя биополитические мотивы, а в значительной мере и его космология в целом. Повесть о цыплятах-бройлерах, выращиваемых на птицефабрике, открывается знакомством двух цыплят-отщепенцев – ученого Затворника и Шестипалого, которого считают уродцем. По словам Шестипалого, они живут в мире, окруженном «Стеной Мира» и управляемом «Двадцатью Ближайшими», а центр этого мира – двухъярусная кормушка-поилка. Но более мудрый Затворник объясняет своему усердному ученику, что на самом деле их мир – лишь один из семидесяти миров, прикрепленных к черной ленте во вселенной под названием «Бройлерный комбинат имени Луначарского». Конец мира близок, так как цыплят должны забить менее чем через сутки.
В «Затворнике и Шестипалом» человеческое существование предстает как биофабрика, а социальный коллектив – как биомасса. Общество цыплят, где птицы состязаются за место поближе к кормушке, не ведая о своей надвигающейся гибели, – аллегория тюрьмы, в которую заключен человек как часть общества. Повествование построено так, что поначалу ничто в нем не намекает на нечеловеческую природу персонажей. Лишь постепенно читатель начинает догадываться, кого и что изображает автор173. Но даже осознав это, мы понимаем, что цыплята-метафизики ищут ответов на экзистенциальные вопросы, мучающие человека: о свободе и заключении, обмане и подлинном просвещении, о сознании собственной смертности. В финале главным героям удается нарушить законы своей тюрьмы и вырваться на свободу.
Как и в «Затворнике и Шестипалом», в основе раннего романа Пелевина «Жизнь насекомых» (1993) лежит сюжет о поглощении одних организмов другими. На этот раз перед нами более развернутая зооморфная аллегория. Действие происходит на приходящем в запустение крымском курорте в постперестроечную эпоху и строится как набор внешне самостоятельных, но на самом деле взаимосвязанных эпизодов, каждый из которых рассказывает о жизни антропоморфного насекомого или группы насекомых. Изображены разные виды: комары, скарабеи, муравьи, мотыльки, мухи, цикады. Все они стремятся выжить и преуспеть, ищут смысл жизни, поедают других и сами становятся жертвами тех, кто их поедает.
«Жизнь насекомых» начинается со встречи трех комаров: опытного американского бизнесмена Сэма Саккера и двух начинающих русских предпринимателей, Арнольда и Артура, – все они находятся в поиске легкого заработка на изменчивом постсоветском рынке. По ходу действия «капиталист-кровопийца» (в самом буквальном смысле этого слова) Сэм соблазняет молодую русскую муху Наташу, бывшую муравьиху. У них завязывается краткий роман, во время которого Сэм сосет Наташину кровь, и вскоре она умирает, прилипнув к клейкой ленте-ловушке. На будущую гибель съеденной Сэмом Наташи намекает эпизод их первой встречи, когда комар, заметив сидящую у него на тарелке муху, принимает ее за укроп. В конце книги официантка, принесшая Сэму обед (вместе с Наташей), выбрасывает ее как мусор174.
За исключением истории мотылька Мити, в буквальном и переносном смысле достигающего просветления – в финале романа ему удается подняться над пищевой цепью и превратиться в светляка, – жизни всех насекомых: муравьихи Марины (матери Наташи), самой Наташи, комаров Сэма, Арнольда и Артура, наркоманов Максима и Никиты и других – служат иллюстрацией неумолимого закона потребления. В этом плане сюжетная линия мухи Наташи и комара Сэма совершенно типична. Всю книгу пронизывает дарвиновская дилемма «съесть или быть съеденным».
В зрелых романах Пелевина «Бройлерный комбинат имени Луначарского» перерастает в глобальное биотическое сообщество. В «Затворнике и Шестипалом» и «Жизни насекомых» намечены идеи, обстоятельно проработанные в последующих романах. Образ вселенной как биокомбината и бойни в повести и тема «окровавленных зубов и когтей у природы» присутствуют и в более поздних текстах, но с заметными отличиями. В отличие от цыплят-изгоев или мотылька Мити из ранних пелевинских притч, героям его последующих произведений, как правило, не удается ни достичь просветления, ни вырваться на свободу из своей тюрьмы. Выйти за пределы «биофабрики» тем более трудно, что биофабрикой оказывается весь мир.