Ренонс

8.4

— Где взяли, там больше нет! Я, по-твоему, кто? Считай, сдал вам в аренду. Оборудование после перевозки всё равно будет не нужно. Так зачем деньги тратить? — Владислав подталкивал меня в сторону стоящего возле кресла Тимура: — Заваливайся в кресло второго пилота, я тебе капельницу воткну. Её в салоне повесить негде.

— Может, не надо? — вяло запротестовал я. — Мне бы просто отоспаться.

— Надо, Плутос! Надо! Ты что, укольчиков боишься?

Тимур услужливо развернул кресло, переводя его в полулежачее положение, а Владислав на подголовник скотчем приладил капельницу. В салоне на самом деле не повесить — высокие потолки. Вздохнув, я улёгся в кресло. Быстро и ловко подключив к руке аппарат, Вадим скрылся в салоне, а Тимур в кресле рядом начал быстро щелкать тумблерами.

— Борт номер Gl551222 просит взлет.

— Интересные у тебя номера, — с трудом ворочая языком (что-то меня от капельницы резко прибило), заметил я. — Реактор какой?

— «Копыта», — продолжая активировать шаттл, сообщил Тимур. — Семь слоев.

— На шестнадцать? — поцокал языком, выражая восхищение.

Авиационный ядерный реактор на быстрых нейтронах прозван в народе «копытами» из-за их формы. Батареи двигаются по кругу в охлаждающем геле. Аналог древних твэлов.

— Да, — кивнул Тимур. — Разбираешься в технике?

— Только в летающей. Учился на пилота космической авиации. На «птичках» нас в самом начале гоняли.

— Хм… А чего за Гига не играешь?

— Не знаю… — пожал плечами. — Разочаровался, наверное. Решил осесть на Земле, свить гнездо.

Тимур покосился на меня и продолжил подготовку машины к взлёту. Я наблюдал за его чёткими движениями, а память непроизвольно возвращала в прошлое. Речь Тимура становилась своеобразным фоном, на котором всплывали картины учёбы, образы курсантов и преподавателей…

— Запомните, студенты. Семь слоев «подков» образуют единое «копыто». То есть, одну батарею. А вы знаете, чтобы выйти на нужную мощность реактору и поднять средний по размерам шаттл — нужно десять «копыт», — профессор повернулся к интерактивной доске с изображением шаттлов и реакторов. — Кстати, в новых шаттлах ставят по шестнадцать. Я считаю, что это, в принципе, избыточная мощность. Но реактор хороший, потому что не использует и не тратит лишние батареи, а подключает ресурсы по мере необходимости. Как, например, в случае поломки, — профессор заложил руки за спину и стал прохаживаться вдоль кафедры. — Когда шаттлу приходится бороться с неблагоприятными условиями, он подкачивает нужную энергию. Утечек не бывает, и охлаждение прекрасное. По сути, это самая продвинутая технология, на данный момент доступная, кроме военных, ещё и частной авиации.

Я вздрогнул от какого-то громкого звука, сбрасывая наваждение воспоминаний. Кажется, я учился в другой жизни, а вот помню всё, словно вчера было…

Сейчас у космической авиации уже есть термоядерные реакторы, на дейтерии или тритии. Но они пока очень больших размеров. Их ставят только на космические корабли. Когда я учился, их ещё не было, все на ядерных летали. Да и частной авиации почти не было, если не считать жидкотопливных «кукурузников» и вертолётов.

Пожалуй, на этой «птичке» до Луны махнуть можно. Выдержала бы только обшивка прохождение радиационного слоя. Хотя, если скафандры напялить… Шучу, конечно. Не рассчитаны шаттлы на это. И что странно, не вакуум и не гравитация являются главной проблемой при попытке выйти в космос. Самой большой проблемой стали радиационные пояса.