Брежневская партия. Советская держава в 1964-1985 годах

а) Дела африканские…

Как считают целый ряд авторов (С. Я. Лавренов, И. М. Попов, А. Д. Богатуров, В. В. Аверков[986]), после многих лет преобладания европейской тематики в повестке дня советско-американских отношений во второй половине 1970-х годов в ней снова заметное место стали занимать неевропейские дела. Правда, вопрос о том, насколько сознательно высшее советское руководство шло на нарушение статус-кво на периферии мировой системы, до сих пор остается дискуссионным в зарубежной и отечественной историографии. В принципе, Москве не было особой необходимости вновь, так же как в хрущевскую эпоху, взваливать на себя новое бремя соперничества с Вашингтоном в отдаленных регионах мира, где у нее не было существенных экономических интересов и которые не имели ключевого значения для обороны страны. Но такой тип рациональных суждений, преобладавший в Политбюро ЦК после Карибского кризиса, видимо, уже не был характерен для нового советского руководства. Какова бы ни была сознательная приверженность Советского Союза логике статус-кво, различные «революции», госперевороты или другие внутренние катаклизмы в развивающемся мире неизбежно порождали в Москве соблазн их утилизации для усиления советского влияния и увеличения престижа СССР во всем мире.

В силу совпадений или сознательной внешнеполитической линии Москва стала снова укреплять свои позиции в тех зонах мира, положению в которых Вашингтон всегда придавал большое значение. В частности, именно тогда Советский Союз приобрел ряд опорных точек в Красном море, в частности в Сомали (порт Бербера), в Эфиопии (порт Массава) и в Южном Йемене (порт Аден), где были созданы мощные структуры для проецирования советской военной мощи на важные для жизнеобеспечения США пути транспортировки нефти с Ближнего Востока.

Однако советско-американские противоречия распространялись не только на Ближний Восток, но и на Африканский континент, где еще с конца 1960-х годов заметный интерес к особому сотрудничеству с Москвой неожиданно стало проявлять новое руководство Сомали. Как известно, в конце октября 1969 года в результате военного переворота к власти в Могадишо пришел режим популярного в народе главкома сомалийской армии генерала Мохамеда Сиада Барре, который вскоре официально заявил, что его страна пойдет по «пути социалистического развития» и что ее «идеологией станут принципы научного социализма», состоящие из трех частей: его собственной концепции развития самодостаточных свободных общин, марксистского учения и ислама.

Первоначально Москва довольно скептически отнеслась к потенциальному союзнику, поскольку после военного переворота многие региональные кланы, не получившие места в центральном правительстве Сомали, развязали острый вооруженный конфликт. Но после того, как президент М. Сиад Барре пообещал советской стороне передать в полное владение глубоководный порт Бербера на южной оконечности Аденского залива, через который можно было легко контролировать транспортировку всей нефти из Персидского залива в Красное море, ситуация кардинально изменилась. Министр обороны СССР маршал А. А. Гречко, который еще в феврале 1972 года посещал Сомали, и особенно главком Военно-Морского флота адмирал флота С. Г. Горшков смогли убедить высшее руководство страны в целесообразности установления «дружеских отношений с этой страной». В результате в июне 1974 года Л. И. Брежнев и его референт Е. М. Самотейкин приняли вице-президента Сомали Мохаммеда Али Самантара. А уже в июле 1974 года Н. В. Подгорный и М. Сиад Барре подписали в Могадишо Договор «О дружбе и сотрудничестве» сроком на 20 лет, и в итоге сомалийский режим на ближайшие несколько лет стал главным партнером Советского Союза на всем Африканском континенте, тем более что в самом конце июня 1976 года президент М. Сиад Барре провел Учредительный съезд правящей Сомалийской революционной социалистической партии[987].

Между тем в середине сентября того же 1974 года аналогичный военный переворот произошел в соседней Эфиопии, где группа военных во главе с Аманом Микаэлем Андомом и Менгисту Хайле Мариамом свергла с престола императора Хайле Селассие I. В результате всех этих событий власть в стране перешла к Временному военно-административному совету («Дерга») в составе 12 членов. Однако вскоре внутри самой «Дерга» начался острый конфликт, который в середине ноября 1974 года окончился гибелью министра обороны и начальника Генштаба генерал-лейтенанта Амана Андома и установлением власти двух сопредседателей «Дерга» — бригадного генерала Тэфэри Бенти и подполковника Менгисту Хайле Мариама. Именно по его приказу буквально через неделю после этих событий были казнены 59 представителей эфиопской знати — сторонников свергнутого императора, среди которых были 2 бывших премьер-министра, 12 губернаторов провинций и 18 генералов[988].

Между тем вскоре после переворота в Эфиопии развернулась конкуренция между двумя основными политическими партиями, сыгравшими важную роль во всех этих событиях: именно Эфиопской народно-революционной партией (ЭНРП) и Социалистическим Всеэфиопским движением (СВЭД). Обе партии позиционировали себя как марксистско-ленинские организации, однако, как это часто бывает на Африканском континенте, базировались они на различном этническом фундаменте. Первая партия опиралась на амхара — народ, давший начало эфиопской государственности, а вторая партия пользовалась особым влиянием у народа оромо, родственного соседним сомалийцам. Фактическим главой ЭНРП был бригадный генерал Тэфэри Бенти, который исповедовал умеренные взгляды, а лидером СВЭД де-факто стал Менгисту Хайле Мариам, отличавшийся особым радикализмом. Уже в 1976 году в Эфиопии начались очень острые столкновения между членами этих партий, которые переросли в открытые убийства членов СВЭД, в частности видных профсоюзных лидеров Теодороса Бекеля и Темеслина Меде. Более того, в сентябре 1976 года члены ЭНРП даже предприняли попытку покушения на Менгисту Хайле Мариама, что стало последней каплей, переполнившей чашу его терпения.

В советской исторической литературе события, происходившие в 1975–1977 годах, обычно подавались как борьба «реакционеров» и «прогрессивных сил», хотя в действительности это была банальная борьба за власть между Тэфэри Бенти, который активно спекулировал на теме передачи власти гражданской администрации, и Менгисту Хайле Мариамом, который был убежден, что вся полнота власти должна оставаться в руках военных. В результате уже в конце декабря 1976 года по предложению Т. Бенти была проведена реформа «Дерга», существенно урезаны полномочия Менгисту Хайле Мариама и укреплены позиции двух его противников — генсека «Дерга» и главы Административного совета капитанов Алемайеха Хайле и Могэса Уольдэ Микаэля.

В этой ситуации Менгисту Хайле Мариам решил действовать и уже в начале февраля 1977 года при поддержке подполковника Даниэля Асфау на заседании «Дерга» арестовал и сразу расстрелял всех своих политических противников, в том числе Т. Бенти, А. Деста, Х. Х. Селассие, М. У. Микаэля, А. Хайле, Т. Денеке и Х. Белэу. А вечером того же дня был расстрелян и подполковник Д. Асфау. После этой расправы над «Дерга» все преграды для утверждения его личной власти были устранены, и уже через неделю Менгисту Хайле Мариам занял пост председателя Временного военно-административного совета. В итоге, как считает И. В. Полонский, очередной военный переворот и казнь высших руководителей «Дерга» стали отправной точкой для крупных преобразований внутри страны и полного переформатирования внешнеполитического курса Аддис-Абебы[989]. После того как Вашингтон и Пекин осудили кровавую расправу над всеми лидерами оппозиции, Менгисту Хайле Мариаму ничего не оставалось, кроме как ехать на поклон в Москву. В начале мая 1977 года он впервые посетил советскую столицу, где по итогам переговоров подписал с Н. В. Подгорным «Декларацию об основах дружественных взаимоотношений и сотрудничества между СССР и Эфиопией». А в самом конце октября 1977 года по решению Политбюро ЦК лидер Эфиопии был вновь приглашен в Москву, где провел закрытые переговоры со всем высшим советским руководством на предмет оказания его стране срочной военной помощи в обмен на создание в порту Массава на Красном море новой советской военно-морской базы[990].

Дело в том, что к тому времени Аддис-Абеба не только вела вооруженную борьбу со своими сепаратистами в Эритрее, но и столкнулась с вторжением на ее территорию крупного воинского контингента из соседней Сомали. В июле 1977 года по приказу генерала М. Сиаде Барре сомалийские войска численностью 70 тыс. человек в составе 12 механизированных бригад, 250 танков, 600 артиллерийских орудий и около 40 боевых самолетов вторглись в пограничную провинцию Харэрге, основная часть которой была занята пустыней Огаден. В течение двух месяцев сомалийская армия, существенно превосходившая войска противника, овладела почти всей территорией Огадена. Однако уже к исходу сентября ее наступательный потенциал полностью иссяк, а военная техника, в основном советского образца, нуждалась в срочном ремонте.

До поры до времени Москве удавалось довольно успешно балансировать между двумя «союзниками», не путаясь в паутине сложных взаимоотношений между Эфиопией и Сомали. Более того, пытаясь предотвратить этот конфликт и примирить Аддис-Абебу и Могадишо, Кремль призвал на помощь Фиделя Кастро. В марте 1977 года кубинский лидер совершил поездку по ряду стран этого региона, встретился с Мохамедом Сиадом Барре и Менгисту Хайле Мариамом и предложил им создать «Федерацию государств Восточной Африки» в составе Эфиопии, Южного Йемена, Сомали и Джибути. Однако сомалийский лидер, всецело поглощенный идеей создания «Великого Сомали», ответил отказом. Более того, подвергнув критике советскую военную помощь Аддис-Абебе, которой по факту тогда еще не было, он сам напросился на визит в Москву.

Конечно, перед советским руководством возникла проблема выбора между двумя «партнерами», которая вскоре разрешилась сама собой. В самом конце августа 1977 года М. Сиад Барре прибыл с визитом в советскую столицу для переговоров с Л. И. Брежневым. Однако тот не стал прерывать свой отпуск в Крыму и поручил провести разговор с сомалийским лидером А. Н. Косыгину, М. А. Суслову и А. А. Громыко[991]. Как и ожидалось, переговоры окончились безрезультатно, поскольку к тому времени Москва уже окончательно решила поддержать Эфиопию, чей потенциал влияния на Африканском континенте был значительнее потенциала Сомали. Это стало последней каплей для М. Сиада Барре, и уже в середине ноября 1977 года, после консультаций с лидером Египта Анваром Садатом и саудовским королем Халидом I, он дал отмашку денонсировать Договор «О дружбе и сотрудничестве», подписанный в июле 1974 года. Тогда же по требованию сомалийского правительства в трехдневный срок территорию Сомали покинул и двухтысячный контингент советских военных спецов и советников. Одновременно М. Сиад Барре обратился за военной помощью в Вашингтон, однако тот не счел возможным оказать ему поддержку, поскольку в самой Администрации президента Дж. Картера были противники вмешательства в этот конфликт, в частности госсекретарь Сайрус Вэнс.