Кристиан

Глава XI. Сын из Страны Длинных Луков

Королю Франции Людовику IV было тридцать три года. Вот уже десять лет – после кончины в 1661 г. кардинала Мазарини – он самостоятельно правил Францией, окружив себя такими талантливыми государственными деятелями, как Кольбер, Летелье, Вобан, Лувуа, Лионн. Все эти годы Франция то и дело находилась в каком-нибудь военном конфликте, чаще всего выходя из него победительницей. Именно поэтому у короля были не только почитатели и друзья, но и масса недоброжелателей. Основные из них – сторонники Вильгельма Оранского, которые встречались даже в непосредственной близости от его величества – при французском дворе. Но, несмотря на непростую политическую ситуацию, конфликты между дворянами Франции и нищету народа, молодой король не отказывал себе и своим придворным в пышных празднествах и развлечениях. В отличие от мужеложца брата, герцога Орлеанского, Людовик был большим любителем женщин и старался всячески развлекать свою супругу Марию-Терезию, фаворитку маркизу де Монтеспан и других дам. Увиденное сегодня неожиданное представление со стрельбой из лука очень захватило монарха, и он пожелал встретиться с неизвестным лучником лично.

Ихара вошел к королю без всякого волнения. Пышные интерьеры дворца не впечатлили самурая, ведь он помнил, как любят французы нарочитую роскошь. Японская строгость и утонченность в этом плане больше импонировали Касэну.

Юноша поприветствовал короля традиционным самурайским поклоном. Тот едва заметно улыбнулся, окидывая взглядом стоявшего перед ним человека. При самурае были лук и мечи, которые он отказался отдать перед тем как войти. Людовик отнесся к этому на удивление спокойно и приказал пустить к нему молодого человека с оружием. Здесь же присутствовали военный министр Лувуа, живописец Мейлен и охрана Людовика, состоявшая из нескольких мушкетеров.

Мейлен представил молодого человека.

– Вы сегодня поразили нас своим умением. Правда ли, что вы прибыли из самой Японии? – раздался голос короля.

– Да, в составе японской д-дипломатической миссии, – Ихара едва заметно вздрогнул, запнувшись.

– Мне передали, чего хотят японцы… Но сейчас не будем об этом. Лучше поговорим о вашем мастерстве. Я слышал, что у самураев какая-то особая тактика боя. Может ли она быть применена здесь, во Франции?

– Самурайская т-тактика основывается на сражении лучников. А в вашей стране используют пушки и мушкеты, – ответил Ихара.

– Расскажите мне о вашем оружии.

Касэн поведал королю, что использование луков является неотъемлемой частью японской военной культуры уже на протяжении многих веков. Лук и стрелы считаются в Японии символом силы и власти, не зря ее издавна называют Страной Длинных Луков.

Рассматривая лук самурая, Людовик заметил, что тот значительно отличается от европейских. И действительно, он по длине превышал даже рост хозяина. Причем его нижняя часть была почти в два раза короче верхней.

– Удобно ли из него стрелять? – поинтересовался король, откидывая назад свои темные локоны и приноравливаясь к луку, оказавшемуся довольно тяжелым.

Потянул тетиву в направлении лица, но потом отпустил. Никогда бы не подумал, что это так трудно!

– Вы же в-видели, ваше величество, – наблюдая за знакомством французского короля и японского оружия, ответил Ихара. – Удобно, если уметь и часто практиковаться.

Длина стрелы также впечатляла – одиннадцать ладоней. А во время стрельбы тетива натягивалась не до уха, как принято, например, в английском луке, а за ухо. При этом обе руки лучника становились прямым продолжением его плеч. Японцы говорили, что таким образом воедино сливаются тело, лук, стрела и цель. И еще такая техника считалась более удобной и эстетически привлекательной.

– Самурай д-должен искусно стрелять из положения стоя, с колена и на скаку, – терпеливо пояснял Ихара, которого совершенно не раздражала неловкость короля в обращении с луком. Помнил, каким неуклюжим сам когда-то был. – Конный лучник может в одиночку справиться с несколькими атакующими п-пехотинцами, или с невооруженными всадниками, стреляя в них с разворота назад. Я не являюсь высокородным самураем, и сейчас, при сегунате, в Японии т-таким как я запрещены конная езда и владение луком. Но дайме, в свиту которого я входил, хотел, чтобы я владел этим видом боевого искусства.

– А вы ведь действительно совсем не похожи на японца, – вдруг произнес Людовик, предпринявший еще одну попытку натянуть тетиву. – Мне сказали, что вы француз.

– Это правда, ваше величество, – сказал юноша и добавил: – Руку лучше бы ремнем обмотать, иначе предплечье с непривычки п-пораните.

Его величество тут же вернул оружие самураю и принялся приводить в порядок кружева на рукавах.

– Как же вы оказались в Японии?

Ихара с минуту молчал, а потом решился поведать королю то, что столько лет держал втайне от всех.

– Я слышал о том, что пасынок графа де Варда пропал во время той военной экспедиции. Все думали, что ребенок погиб… – задумчиво сказал, выслушав рассказ, монарх. – Значит, вы все это время пытались найти графа?

Самурай кивнул. После чего король приказал позвать своего камердинера и дал распоряжение найти и пригласить к нему графа де Варда. Ихара ощутил, как сильнее забилось о клетку ребер сердце. Вот сейчас свершиться то, чего он так долго ждал. Будет ли рад его видеть супруг матери? Как воспримет неожиданное появление исчезнувшего столько лет назад сына?

– Почему он не пригласил графиню? – шепнул Мейлен Лувуа.

– Дамы так впечатлительны. Все эти обмороки, слезы… Пусть супруг сам решит, как подготовить мадам де Вард к такой встрече.

Юноше казалось, что время в ожидании тянется неестественно медленно. Он старался сосредоточиться на беседе с монархом, но то и дело поглядывал на дверь. Ихара рассказал, что после нападение на дворец правителя, в свиту которого он входил, и убийства всей княжеской семьи ему пришлось скрывать дочь Иоири, а затем стать самураем самого сегуна Токугавы.

– По законам самурайства я д-должен был совершить ритуальное самоубийство, но долг перед погибшим князем и моя собственная клятва в-вернуться во Францию удержали меня от этого, – опустив глаза, тихо говорил Касэн.

… Франсуа де Вард беседовал с супругой в оконной нише одного из коридоров дворца.

– Не знаю, как с ней говорить. Боюсь показаться слишком грубым. Как представлю, что Софи там, у себя в комнате, сидит одна, плачет, считает меня чудовищем – внутри все переворачивается. Вроде бы еще недавно она была веселой маленькой девочкой, и вдруг так уперлась, глупо, по-женски. Что с ней делать?

– Я в вас вижу своего отца. Только со мной все было гораздо хуже – я забеременела, будучи еще не замужем, – отвечала Александрин.

– Я бы убил.

– А он не убил. И у меня был Кристиан, мой сын, которым гордилась моя семья, – графиня погрустнела.

И словно что-то еще хотела сказать, но промолчала. В этот момент появился лакей и передал графу, что его желает видеть король.

– Господи, ну когда же у вас появится больше свободного времени! – воскликнула женщина.

После короткого разговора с мужем Александрин вернулась в зал, где как раз в разгаре была карточная игра. Благодаря своей красоте, экзотическому наряду и неплохому владению языком, так впечатлившему всех, ее гостья-японка действительно вызвала при дворе большой интерес и живое внимание. Особенно со стороны близкого друга короля де Рогана[1].

– Почему вы не играете? – спросил он, подойдя к иностранке и став рядом.

Шинджу взглянула на красивого француза и вопросительно подняла брови. Ее темные глаза встретились с ореховыми глазами незнакомца.

– Франсуа де Роган, граф де Рошфор, принц Субиз, – представился он.

Японка на французский манер протянула ему руку для поцелуя и назвала себя.

– Мы могли бы разыграть с вами неплохую партию, – заметил Франсуа.

– Я не знаю правил.

– Я научу вас. Без всякого хвастовства заявляю – я хороший учитель.

В его словах было что-то двусмысленное, что заставило обычно решительную Шинджу смутиться.

– Вы – сама скромность. Простите, эта забава действительно меня не привлекает.

Он посмотрел на нее, на этот раз с большим интересом.

– Какая вы строптивая! Не завидую мужчине, которого вы полюбите.

– А я не полюблю.

– Ну, это как судьба распорядится, – с философским видом заключил Роган.

– Да он с вами заигрывал! – шепнула госпоже Хоши графиня де Вард.

– Он раздражает своей излишней самоуверенностью. И его намеки оскорбительны, – недовольно ответила та.

Граф только приехал в Фонтенбло и не видел стрельбу из лука. Поэтому он даже не догадывался, зачем его вызывает к себе Людовик. А когда вошел, то все понял. На миг даже забыл поклониться королю, уставившись на молодого человека в одеянии японского воина. Зеленые, как у покойного Филиппа де Брионе, глаза, глядели тоже взволнованно. А в чертах лица самурая угадывалось сильное сходство со старшим братом супруги де Варда, который славился своей красотой и пользовался большим успехом у женщин, но вопреки всему выбрал путь служения Господу и теперь был кардиналом. Наконец поклонившись монарху, дипломат снова повернулся к пасынку.

– Сударь, я вызвал вас, чтобы сообщить неожиданную, и очень радостную для нас новость, – обратился к нему Людовик.

– Граф! – Ихара порывисто шагнул навстречу отчиму.

Он сразу узнал де Варда, ведь тот почти не изменился. А вот сам молодой человек теперь мало чем походил на девятилетнего мальчишку, каким его помнил Франсуа. Разве что шрам на щеке, хоть и чуть сгладившийся, выдавал в юноше Кристиана Поля де Брионе. Ростом самурай был вровень довольно высокому де Варду, голос его стал глубоким и низким, а эта необычная японская одежда зрительно так расширяла его плечи, что Ихара выглядел очень внушительно несмотря на свою худобу. Франсуа почувствовал некую гордость за пасынка и уверенность в том, что предки им бы гордились. Но следующая мысль ударила как обухом по голове – его супруга, чудом сумевшая пережить такую утрату, как она воспримет возвращение сына?

Когда король тихо приказал всем покинуть комнату и сам вышел, оставив их наедине, граф мысленно отметил эту неожиданную деликатность. А ведь им действительно нужно было столько сказать друг другу! Вард обнял стоявшего перед ним юношу как родного сына.

Был уже вечер, когда граф и его пасынок спустились в парк Фонтенбло.

– Князь Изаму Иоири был моим учителем, – рассказывал Кристиан. – И он в-верил, что каждый человек идет своим путем, который ведет туда, где он будет счастлив. Мой путь привел меня обратно во Францию. Значит здесь мое место.

– Твой учитель говорил мудро, – отозвался Франсуа.

Было ли это ошибкой, или правильным решением, но граф решил повременить со встречей юноши с матерью. Он хотел, чтобы это произошло в их доме в Париже, а не здесь, на виду у всех, в королевской резиденции. Для их семьи это великая радость, а для других – повод для сплетен и обсуждений.

Ихара, хоть ему и не терпелось увидеть мать, рассудил, что так будет лучше.