Будь моим Пассажиром

Эта поляна, как и гаражи Сталкера и компании, словно вышла из Валеркиных рассказов про Внешних. Все как полагается — старые мощные машины, неформального вида парни и девушки… Ну разве что постапокалиптических пустошей вокруг не хватало, пейзаж был совсем не в тему ярким и зеленым, а вода Волги — идеально голубой. Да и народ оказался куда разношерстнее, чем на первый взгляд. Из-за руля крутейшего спортивного «Понтиака» выскользнула изящная девушка с белокурыми косичками и кинулась обниматься с Джерри. А рядом с худощавым длинноволосым парнем в кожаной жилетке, вроде как у самого Вадика, обнаружился совсем еще мелкий пацан — наверное, не старше, чем был Вадик, когда ушел из дома. «Это что, я на всех вот так же таращился?». Хотя, что скрывать, Вадик и сейчас с тем же восторгом смотрел во все глаза — если на то пошло, он до сих пор не так уж много Внешних знал лично. А любоваться крутыми машинами он не уставал никогда. Так что пацана он отлично понимал. Да они даже были чем-то похожи — наверное, общим восторженным выражением, внешне-то различались. Пацан был коренастым шатеном с непослушными вихрами, и его Водитель явно вытащил его из истории еще похуже, чем у Вадика — нос, вон, явно перебит и сросся неправильно. Вадик поморщился. Не то чтобы он сильно трясся за свою внешность, хотя и знал, что недурен собой, но все же был рад, что та драка не оставила следов, кроме рассеченной брови.

— Сумрак, привет! — Джерри обнялась с парнем в жилетке. — Что, Пассажира взял?

— Ага, — словно речь шла о чем-то вполне обычном. — Обживается вот.

И никаких тревожных взглядов и вопросов. Все нормально, все так и должно быть. Вот этот Сумрак взял парнишку к себе Пассажиром, и все у них будет хорошо, этот пацан вырастет и в свою очередь станет Водителем… Вадик сам не понимал, почему он в этом так уверен, но чем-то от этих двоих веяло таким… спокойным. Правда, пацан несколько нервно поглядывал на «Тахо», а когда Птаха наконец вылез наружу — он замешкался, что-то перекладывая в салоне — так вообще попытался спрятаться за Сумрака.

— Спокойно, — Птаха ухмыльнулся в фирменном стиле «плохого парня», — убиваю я не так уж часто, а других Внешних не трогаю в принципе.

— А как же эта история про Сталкера? — спросил пацан.

— А что история про Сталкера? — в тон ему ответил Птаха. — Такого я про себя еще не слышал!

Пацан смутился — в точности как сам Вадик, когда развеивалась очередная легенда.

— Ну… рассказывали, что это ты его… потому что не может быть двух одинаковых машин… — он смутился окончательно и все-таки убрался за спину Сумрака. Птаха лишь выразительно взялся за голову, и ответил сам Сумрак:

— Мих, ну говорят тебе — чушь это все и детские сказочки. Вроде черной руки и прочих гробов на колесиках. Машины почти никогда не совпадают, потому что нас в принципе немного, вкусы у всех разные. Я вот, если увижу кого на таком же «Додже», только порадуюсь — классные машины человеку нравятся.

Миха не выглядел впечатленным, и Сумрак обратился к Птахе:

— А реально, что было-то? У нас тут все сами по себе, инфа доходит очень странными дорогами. Но Сталкера реально на тебя вешают. И действительно регулярно поминают одинаковые машины.

— Типа Темная и Светлая стороны? — хмыкнул Птаха. Сумрак кивнул. — Ну-ну… может, еще и символизм какой приписывают?

— Ну а то! Погиб-то Сталкер, который на черной «Тахо», а ты здесь.

— Пока здесь, — проговорил Птаха тоном, который не понравился Вадику больше, чем все, что он в этом духе говорил до сих пор, но тут же снова усмехнулся: — Кем-кем, а светлым паладином я еще не был! Но все же это не моих рук дело. Сталкер вписал у себя парня, за которым охотился Некромант.

— Понятно, — коротко кивнул Сумрак.

Миха, понятное дело, тут же принялся расспрашивать, что и как, но Вадик уже не слушал — на поляну въехала желтая «Импала». А присутствие Алекса, так уж получалось, само собой развеивало все неправильные настроения. Даже если он толком ни с кем не заговаривал, а возился с аппаратурой.

Все происходящее действительно совершенно не походило на рок-фестиваль, как Вадик их себе представлял. В Верхнем городе, конечно, были концерты, но для большинства он был слишком мелким, чтобы ходить самому, а уговорить Никитоса пойти с ним… даже не смешно. Пару раз выбрался с ребятами на квартирники, и то половину кайфа портил разрывающийся от сообщений телефон — где, да как, да когда придешь… В общем, концерты Вадик смотрел на видео, тихо вздыхая, что вряд ли доведется посетить самому. О фестивалях под открытым небом и говорить не приходится — кто ж под тем открытым небом по доброй воле будет столько времени торчать! Но какое-никакое представление о том, как все это выглядит, у него было. И здесь все было совершенно не так. «У Внешних и не должно быть все как у людей», — рассмеялся про себя Вадик. В кои веки это было правдой.

Здесь не было разделения на музыкантов и зрителей. Тот же Алекс уже увлеченно болтал о музыке с Михой, точнее, увлеченно вещал Михе о своей гастрольной жизни, а тот напрочь утратил дар речи. Не то чтобы Вадик его не понимал. Тем временем компания, приехавшая на древнем белом микроавтобусе со знакомым широким крестом на радиаторе, уже успела перевоплотиться в рок-группу и подняться на сцену. А потом кто-то из организаторов пришел позвать Алекса, и тот отправился готовиться к выступлению. Никакой толкучки перед сценой, ничего такого — кто хотел, тот перебирался ближе, кто-то уже успел раскочегарить мангал, при жизни бывший корпусом от системника, и благополучно жарил колбаски на решетке, поглядывая на сцену. Правда, когда оттуда донеслись первые звуки гитары Алекса, вся прочая деятельность на поляне замерла. Это нельзя было слушать вполуха. Почти все сползлись к сцене, а Вадик, естественно, прихватил блокнот. Потому что если что-то и делать под эту музыку — то рисовать. Музыку, скорость и пламя. Вадик почти не смотрел на лист, где возникала заходящая в крутой вираж «Импала», контур гитары, языки пламени, крылья — просто все, что в голову взбредет. Но все это складывалось в какую-то странную композицию. Может, потом в цвете станет каким-нибудь панно, а может, частично пойдет еще на какую-нибудь аэрографию…

Вадик заметил, что через плечо ему смотрит Миха. Тот засмущался и попытался отползти.

— Сиди уж, я не кусаюсь, — усмехнулся Вадик. — Ты, часом, сам не рисуешь?

— Нет, — зачем-то потупился Миха. — Я немного на гитаре играю… играл. У меня инструмента больше нет. Разбили… тогда.

Он помрачнел. Сумрак возник рядом и положил ему руку на плечо:

— Хочешь — будет тебе гитара. Я играть не умею, но найду, кто научит. Да хоть с Алексом вон пообщаюсь, сам не возьмется, так подскажет.

— А… можно? — глаза Михи загорелись тем блеском, который Вадик регулярно видел в зеркале. И он ответил за Сумрака:

— Можно все, кроме того, что нельзя.

Краем глаза он увидел одобрительную улыбку Птахи.

Фестиваль продолжался три дня, точнее, три вечера — участников все-таки было не так уж много, даже с учетом того, что многие приехали из других регионов. Кто-то действительно поставил палатки и обитал в них, кто-то, как они с Джерри и Форестером, на ночь уезжал и потом возвращался. Сумрак с Михой, хотя и были сами из Нижнего, окопались на все три дня, тем более что, как оказалось, Сумрак был фотографом и активно снимал все происходящее. Конечно, Форестер пришел обмениваться опытом, контактами и координатами площадок. Вадик посмеивался в стороне, глядя на огромные глаза Михи — кажется, ему еще только предстояло узнать, что Внешние не так уж оторваны от всей остальной цивилизации. Ну да, в Нижнем-то убеждены, что у них вообще никаких Внешних нет…

В эти три дня Вадику не раз и не два вспомнилась их поездка на Байкал. Даже странно было, что они возвращаются ночевать под крышу, а не устраиваются прямо тут, в багажнике «Тахо». Потому что все было как тогда — вот это голубое небо и яркая зелень, и чай на переносной плитке, и жареные колбаски или еще какие походные вкусности, и подслушанные краем уха истории… А главное, прежним был Птаха. Те же ухмылки «плохого парня», те же повадки старшего брата. Как будто Вадик — все еще Пассажир… Да, черт возьми, он и есть Пассажир Птахи и всегда им будет! Хотя он и начинал немного скучать по своей «Камаро». Но сейчас все было настолько правильно, как только могло.

Но вот поляна стала понемногу пустеть. Алекс отправился обратно в Питер, снабдив абсолютно счастливого Миху целой горой информации, где найти и инструмент, и преподавателя. Форестер не без сожаления расстался с Сумраком, впрочем, ненадолго — буквально через пару дней они договорились поехать поснимать волжские пейзажи, разумеется, вместе с Михой. Джерри и сама вскоре собиралась в очередное путешествие. Так что Птаха с Вадиком снова оказались вдвоем.

— Покатаемся? — улыбнулся Птаха. Вадик энергично закивал — сам хотел предложить, но не знал, что Птаха на это скажет.

— У Нижнего вариантов немного, — рассуждал Птаха в пространство, — но в принципе можно что-нибудь попробовать…

— Да ну его, — с неожиданной убежденностью сказал Вадик. — Сам же говорил, тяжело переходить. Давай просто так, по городу, я все равно тут никогда не был, мы стороной же прошли и туда, и обратно.

— Слушай, мелкий, — и сказал это Птаха совсем так же, как всегда, без всяких оговорок, — мне реально не проблема. Так что если хочешь поприключаться — не стесняйся.

Вадик расплылся в улыбке — ну действительно, все как в их первые поездки! Но все же повторил:

— Да ну. И так все круто.

— Согласен, — Птаха подмигнул. И Вадик уже готов был подумать, что все непонятные реплики ему просто померещились. Ну или, как сам же Птаха и говорил, мало ли какие настроения бывают. Но теперь Птаха был самим собой, и это просто невероятно радовало.

В тот день они долго катались по городу, полюбовались теплоходами на пристани, купили большой пакет невероятно вкусных пряников с орехами и ели их просто в машине. «Прямо как те пончики», — сказал Вадик, и Птаха с улыбкой кивнул. Странное ощущение — вроде бы и совсем все как тогда, но в глубине души Вадик отдавал себе отчет, что он как будто играет в того мелкого Вадика. Потому что, конечно, белая «Тахо» давно стала ему родным домом, ее пассажирское сиденье было самым уютным креслом на свете, и вообще как будто ничего никогда и не менялось… но все же справа от Птахи сейчас сидел парень ростом с него самого, сам уже Водитель, которого ждала в гараже алая «Камаро». И когда с ним знакомились на фестивале, он представлялся Камаринским — в конце концов, вон одна из его работ красуется в кустах на капоте «Импалы»! Вадик улыбнулся — не так давно ему, наоборот, казалось, что он играет во взрослого Водителя, а так еще мелкий. «Вырос ты, братец», — неизменным эхом его мыслей улыбнулся Птаха, но в этой улыбке не было грусти.

Уже ближе к вечеру они собрались домой. Получалось, что приедут они уже ночью, но кого и когда это смущало? Птаха регулярно ездил по ночам, да и Вадик, если что, был готов сменить его за рулем. И была уже знакомая трасса и привычный плейлист из магнитолы.