Огни юга. Часть 2. Дом Мрака

Глава 58. Погреб душ

1573 г. от заселения Мунгарда, племя чоли, южный берег Укаяли, Гундигард

Оказавшись на опушке, Герда схватила Олафа за руку и побежала к ложбине. Лужи, ямы, корни, кусты и лианы – она их не замечала. Наконец появился шанс всех спасти. Нельзя его упустить!

Ну и что, что ветки хлестали по рукам, одежда рвалась на лоскуты, и на коже оставались кровавые ссадины. Ну и что, что Олаф старался её удержать и замедлить. Такой силы, такого желания действовать она прежде не чувствовала и отдавалась ему вся.

Даже крутой склон ложбины её не остановил. Не боясь упасть и покатиться кубарём, Герда сбежала вниз. Олаф тихо ругался у неё над ухом.

– Какой демон в тебя вселился? Одержимая!

– Мы уже почти на месте. Вон та куча камней и веток – погреб за ней.

Стражи нет. Видимо, Оуэн привёл всех нзамбо с собой на площадку. Может, они не могли отлучаться от хозяина?

Сбивая руки в кровь, Герда принялась расчищать дверь. Олафу ничего не оставалась, кроме как помогать ей.

– Ты так хорошо запоминаешь дорогу. Даже для детей ветра это удивительно, – пытался он отвлечь её.

– Мой отец лесник. Это у меня в крови.

– Возможно, он одарённый, пускай и не такой сильный, как ты.

– Нет, он пропущенный, – отмахнулась Герда.

Олаф уставился на неё во все глаза.

– Кто-то из твоих родственников был Сумеречником?!

– Дед с бабкой. Они воевали. И далеко не всегда на вашей стороне. Но давай не будем сейчас об этом. Смотри!

Герда потянула за корень-ручку и открыла дверь. Внутри оказалось очень темно. Призрачный мелькарис пропал. Огнива ни у Герды, ни у Олафа не нашлось.

Она ступила за порог, едва не разбив голову о низкую притолоку, и принялась шарить ладонями по стенам. Олаф возился снаружи: гремел камнями, чиркал чем-то. Вскоре запахло дымом и затрещал огонь. В его неярком свете Герда разглядела очертания полок. На них в несколько рядов мостились грубые глиняные горшки безо всяких отметин.

Герда схватила один и заглянула внутрь. Пустой.

– И где же наши души? – разочарованно спросил Олаф, заглянув ей через плечо. В его руках быстро догорала сухая ветка.

– Я сказать! – прогремел у них за спинами низкий голос Вицли-Пуцли.

Герда разбила горшок об пол и принялась скидывать с полок остальные. Воздух заискрил, словно в костёр подбросили лапника.

Вицли-Пуцли выхватил из-за пояса куклу и сжал её в ладонях. Нестерпимая боль оглушила. Герда с Олафом рухнули на землю и бессильно забарахтались.

– Владыки Мрак сильный, ваши боги слабый. Вы забыть их: не молиться, не приносить жертва, а только брать. Теперь они мочь ничто, – рассмеялся Вицли-Пуцли. – Они быть смерть, они быть прах. Я не мочь убивать вас, но вы стать послушный и уехать.

– А Морти? – всполошился Олаф.

– Смерть ходить за ним. Умирать сегодня, умирать завтра – нет разница. Ты знать, что я быть правый.

– Нет. Нет! – он стиснул зубы, пытаясь выбраться из мыслеплена, но получилось только ослабить путы.

Герда дотянулась до спрятанной за пазухой куклы. Поможет ли она справиться с заклятьем?

«Согни её», – прозвучал в голове голос Олафа.

Такой спокойный! Наяву по его лицу тёк пот, на лбу вздулась жилка, а кончик носа темнел от крови.

Он так старается, они все стараются! А что же она?!

Герда сжала зубы и затаила дыхание. Внушение не властно над ней. Она – хрустальная вода, которая отражает всё обратно. Она – воздух, прозрачный и чистый. Он сгущается в барьер ветроплава, за которым даже покрытое копотью Мрака внушение не страшно.

Герда попыталась свести вместе руки куклы. Тяжело! Как будто дерево превратилось в железо. Нет, сдаваться нельзя! Сейчас столько жизней зависят от неё!

Ветки хрустнули. Герда потянулась за головой куклы. Шарик из сухих листьев раскрошился под её пальцами.

Вицли-Пуцли закричал и грузно осел на пол. Дышать стало немного легче.

Олаф попытался ударить его, но Вицли-Пуцли вцепился ему в ногу и потянул на себя. Загудели молитвы-заклинания, погружая в гипноз.

Герда упрямо доламывала куклу. Руки болели от напряжения, и казалось, что мышцы не выдержат. Скрежеща зубами, Олаф тянулся к нижней полке. Ещё самую малость!

Звяк! Он смахнул горшок, и черепки разлетелись по полу. Из них снова поднялись искры и унеслись во тьму ночи.

Хрясь! Кукла надломилась, и оковы спали. Герда отшвырнула её и тоже принялась опустошать полки. Вицли-Пуцли тряс головой, сражаясь с рикошетом собственного внушения.

Из черепков поднималось всё больше разноцветных искр. Они закручивались в радужные вихри.

Придя в себя, Вицли-Пуцли повис на плечах у Олафа и оттолкнул от горшков. Герда продолжала разбивать их, оскальзываясь на черепках.

Быстрее! Как же их тут много!

– Раз ты быть нужный Мрак, я приносить в жертву тебя! – закричал Вицли-Пуцли, впившись в грудь Олафа пальцами.

Тот запрокинул голову, находясь на грани обморока.

Ближний к Герде горшок задрожал. Может, это темница мелькариса? Герда смахнула его на пол, и погреб озарила яркая вспышка. В ней показалась размытая фигура Совы – копия жадеитовой статуэтки в человеческий рост. Живая!

В один прыжок Сова оказался рядом с Вицли-Пуцли и занял место Олафа в его руках.

А где же сам Олаф? Упал? Скрылся за радужными всполохами?

Вицли-Пуцли ошалело смотрел на Сову. Тот легко вырвался и толкнул его на стенку. Вицли-Пуцли ударился лбом об полку. Горшки посыпались на него градом. Вылетавшие из осколков искры опаляли его перья. Пламя быстро перекинулось на волосы и кожу. Вицли-Пуцли упал и покатился по полу. Огонь не гас, только черепки впивались в кожу.

Олаф! Он тоже мог загореться! Смаргивая пелену слёз, Герда никак не могла его отыскать, словно он растворился в воздухе.

– За что? – прохрипел Вицли-Пуцли, с укором уставившись в глаза Совы. – Я же служил тебе верой и правдой. Я приносил тебе столько жертв! Только благодаря мне ты обрёл былое могущество.

Почему он заговорил на всеобщем без ошибок? Или Герда вдруг стала понимать его язык?

Сова пнул Вицли-Пуцли ногой, как недавно пинал заговорщиков он сам.

– Я не цепной пёс, чтобы грызть твоих недругов, особенно когда на другой стороне моя семья. А семья для меня, в отличие от тебя, недалёкого в своих низменных амбициях, святое.

Вицли-Пуцли истошно закричал. Гудящее пламя поднялось до потолка. Жар чувствовался даже в дальнем конце погреба, где в ужасе вжималась в стену Герда.

Сова подошёл к ней и мягко, даже нежно выдохнул:

– Бу!

Спину облил холодный пот. Зубы застучали, тело охватила мелкая дрожь.

– Что же ты, невестка дорогая, не будь такой трусихой. Ужасы только начинаются, – рассмеялся Сова и скинул с полки последний горшок.

Из него выскочил сияющий мелькарис. Шерсть на хребте вздыбилась, морда оскалилась.

– Ещё один неблагодарный. Не рычи! Я же знаю, какой ты ласковый внутри, – Сова почесал мелькариса за ухом. – Беги скорей, а то пропустишь свой выход, и мне снова придётся тебя спасать.

Мелькарис грозно сверкнул глазами и бросился на улицу. Сова повернулся к Герде. Демонический облик спал с него, как копоть. На его месте, моргая и тряся головой, оказался Олаф.

– Что с тобой? Что происходит? – испугалась ещё больше Герда.

Мрака в ауре нет, а Совы и след простыл. Олаф провёл ладонью по левой стороне лица.

– Странные ощущения. Будто я – не я, а кто-то другой. Он говорит и делает вещи, которые я не понимаю.

– Может, призрак? В меня однажды вселился призрак. Жуткое ощущение, – поделилась Герда и обняла его.

Его шея ледяная, а щёки горели и в глазах лихорадочный блеск – так странно. Но объятия тёплые и дружеские, как раньше, полные благодарности за простое человеческое участие.

Костёр на входе потух. Оставшиеся от Вицли-Пуцли головешки тлели едва-едва.

– Надо возвращаться. Морти нужна помощь, – мягко отстранил Герду Олаф. – Надеюсь, души мы освободили?

– Горшков больше не осталось. Что-нибудь чувствуешь?

Тот повёл плечами:

– У меня после Шибальбы голова набекрень. Давай не будем задерживаться, я потом расскажу. Вместе с Морти.

Взявшись за руки, они побежали обратно на площадку.