Отринуть любовь

Глава 19. Жертвоприношение

— Несомненно, Рейнард был предупрежден о наших действиях, — заключил Шандр, — но совсем незадолго до нашего прихода, потому что серьезных мер он принять не успел. Но эффект неожиданности не сработал.

Шандр выглядел измученным. Как я понял, он не позволил себе ни дня отдыха, перенося последствия и ранений, и стазиса-некроса на ногах. Мне стало стыдно за те два лишних дня, что я провалялся в Восточной башне и на Южных островах, опасаясь, что в мое сознание опять кто-то вторгнется. Я вернулся только сегодня утром, бодрый, полный сил и решимости гнать чужие мороки со всей яростью выздоровевшего человека. И тут же сломался, увидев его осунувшееся лицо и узнав о смерти Кольера. Сложно было представить этот мир без него. Он, не будучи настоящим Вечным, фактически им являлся, и все мы считали его равным себе.

— Образ Нигейра уничтожен, — продолжил свой доклад Шандр. — Вагабр вернулся в Эксеру, хотя, по моей информации, он все еще не полностью восстановил контроль ни над телом, ни над доменом. Реваль большую часть времени проводит в Рузанне, но в своем собственном домене. В Эксере его видели всего лишь раз. Активного вмешательства в дела Вагабра пока не замечено. Эрлен была у Алекса, очень убивалась по Кольеру. Спрашивала о тебе, но я ответил, что ты в облике на облете земель.

Видя, что он зябко ежится, я занялся розжигом камина. Несмотря на промозглую зимнюю погоду, в башне было тепло, но ему явно нездоровилось. Надо бы настоять, чтобы он отлежался, выгнать его в его любимый Элласар, или в Ар Иллим, к теплому морю, хотя бы на пару дней. Но он с упрямством, достойным меня самого, игнорировал призывы дать себе отдых.

Выпрямляясь, я бросил взгляд на каминную полку с фигурками и обнаружил, что карикатурный змей-уродец стоит в точности на своем месте. Я проморгался, решив, что оно мне привиделось. Я точно помню, что фигурки не было, а остальные статуэтки были сдвинуты так, чтобы замаскировать его отсутствие. Теперь же они снова стояли почти в точности как раньше, но вот фигурка "ворон-концентратор" была повернута клювом в комнату, хотя я, насмехаясь над пафосным изображением, всегда отворачивал его к стене. История с фигурками напомнила мне другую похожую историю, совсем недавно рассказанную Кольером. На всякий случай я проверил, на месте ли отданный мне на хранение артефакт. К счастью, он лежал там же — в баре на верхней полке.

— Юля вернулась в Саманданг, — продолжал Шандр. — Все спрашивала, не появился ли ты, хотела попрощаться.

Я отрицательно покачал головой.

— Извинись перед ней от моего имени. Пока я не найду свой собственный образ и не уничтожу его, мне лучше ограничить личные контакты, — сказал я, не сдержав горечи.

— Ты же уверен, что сжег свои нити, — в голосе Шандра прозвучали тревожные ноты.

— Кто знает, может их можно восстановить, — я остановился посреди комнаты, глядя на оружейную подставку, где хранились сабли и два иллирийских кинжала. — Знаешь что… — я перевел на него взгляд, и Шандр напрягся в дурном предчувствии. — Пообещай мне. Если я стану представлять угрозу для окружающих, или произойдет нечто такое, что поставит под сомнение смысл моего существования… в общем, если наилучшим выходом из положения будет меня прикончить — для блага остальных, для их защиты, я тебя прошу… — я смотрел ему в глаза, не желая использовать силу Вечного, — пообещай мне, что ты это сделаешь. Сам. Не сомневаясь и отринув дружеские чувства. Это будет поступок настоящего друга — не длить мой позор. Неважно, человек это будет или Ворон. Ты знаешь как это сделать. Стрела Некроса — хорошая вещь, оказывается. Или нигийская сталь. Пообещай мне.

Шандр долго молчал, выдержав мой тяжелый, требовательный взгляд, и неохотно кивнул.

— Ты не думал, кто и как сделал твой образ?

— Кто… Тот же мастер, что сделал образ Алекса. Я, кстати подозревал Рейнарда. Мы его мало знали, больше имея дело со школой Джмар и с Балейром, а он реально был сильным мастером стихий, вхожим и в Эксеру, и, кстати, в светский круг в Элласаре. Меня другое интересует, — я раздраженно взлохматил, а потом пригладил волосы, — генетический материал. Я вроде бы нигде не оставил следов, а если и валялся бесчувственным, то только у своих.

— Больница в Анг Мирте? Или какая-нибудь очаровательная темноволосая иллирийка с формами подвернулась тебе в момент острого чувственного голода? — ни малейшего сарказма — Шандр был деловит и серьезен.

Я покачал головой. В той больнице кровь у меня не брали, да и попал я туда случайно, а потом быстро сбежал. Тут же, кроме Джаны, никто на меня не покушался.

— Ума не приложу, — вздохнул я. — Есть новости из Анг Мирта?

Шандр глазами указал на папку у меня на столе.

— Отчеты. Что касается опознаний… Ждем.

Когда он ушел, я быстро просмотрел все, что пришло из Анг Мирта, задержавшись на пометках Илара, касающихся местной политики и информации о крепостях. За последнее время нападения стали редкими, но хорошо скоординированными с короткими и точными вылазками эскадрилий боевых болидов. В каждом втором случае работал огненный резак, оставляя на теле Ар Элес черные обугленные полосы. Ширин прислала нам несколько опытных специалистов Джмар, которых теперь брали с собой в каждом случае для купирования огненных стен, если я сам по какой-то причине не появлялся на месте расхождения грани или прилетал позже Пауков. Надо бы поговорить с Алексом об этой проблеме и вернуть нагов в наши общие ряды.

Уточнив, на месте ли Нигейр, я решил не откладывать дело в долгий ящик.

Давненько я не был в Наган Кархе…И никогда — в башне Аспида. Впервые мы встретились с Алексом в спокойной, дружелюбной обстановке, а не в небе друг против друга, и не клинок против клинка. Саша был скованно вежлив, попытавшись начать разговор на "вы", но я быстро пресек это дело — мне так некомфортно. Чтобы сгладить возникшую поначалу неловкость, я попросил его показать мне башню Аспида, и он со сдержанной гордостью удовлетворил мое любопытство, проведя меня по башне, оружейке, библиотеке, а потом отвел меня вниз, во внутренний двор, где за дальней галереей обнаружился небольшой клутар, под арочными пролетами которого я разглядел поминальные плиты. Около одной из них, совсем свежей, лежали скромные осенние цветы.

Постояв над ней в печальном оцепенении, я спросил Сашу:

— Что ты собираешься делать с его убийцей?

— Постараюсь избежать смертной казни, — вздохнул тот. — Орден мягко, но настойчиво дал мне понять, что они ждут от меня решения. Лануэль предложила переправить его в один из ее доменов, в тот же Рувабе, инсценировав побег. Юля считает, что безопаснее всего ему будет на Старой Земле.

— Может быть и так, — согласился я. — Но это — крайний вариант. Надо понять, кто стоит за всеми этими манипуляциями. Когда стреляли в Кольера, Рейнард был уже мертв. Кто-то из его школы? Или кто-то из того самого домика на озере, где мы с Гевором обнаружили шеадр, ведущий в Анг Мирт, и где, судя по всему, держали Румянцева, пока он восстанавливался после плена.

— Я об этом ничего не знаю, — напряженно сказал он.

Мы вернулись в оружейный зал, и пока я вкратце излагал ему некоторые известные нам факты, Саша принес из кабинета бутылку вина и пару бокалов

— Я плохо разбираюсь в местных винах, — извинился он. — Но это мне нравится.

Да, неплохое вино, с наших, аскаремских виноградников на юго-восточных склонах Фераннона, там, где горные отроги спускаются к морю. Терпкое и ароматное, с нежнейшей сладостью…

— С кем еще, кроме Рейнарда, ты контактировал в школе Эгрох?

— С немногими, — ответил он. — Могу перечислить по именам.

Имена мне ничего не говорили, но я честно их запомнил — для Шандра.

— А в Эксере?

— В основном с Эгулом и со вторым помощником Вагабра, Бернаром, — продолжил Саша. — Но не часто.

— Никто в последнее время не предлагал тебе никаких далеко идущих авантюр? Союзов, планов, рассчитанных на очень далекие временные рамки?

— Предлагали, и не раз, — хмыкнул Саша. — Тот же Румянцев и предлагал. Только это больше на бред больного воображения походило. Я до сих пор не могу понять… его все время кидало в крайности, словно он не мог разобраться, чего он хочет. То говорил, что ему здесь нравится, а то — что хочет вернуться. Вроде бы полон энтузиазма и идей, а потом вдруг — ненавижу всех, нас подставили… Что из этого — его собственные мысли, а что — внушение? Не знаю, — он вздохнул, допив вино, и вопросительно посмотрел на меня.

— Очень естественно для человека, попавшего в неоднозначную ситуацию, — сказал я. — Ничего удивительного в том, что он потерял старого себя и не может найти нового.

Саша печально покачал головой.

— То же самое можно сказать и обо мне, — признался он. — Я до сих пор не различаю, где прихоть древнего божества, где традиция, а где — необходимость. Я привык к Нигейру в себе, но иногда все, что со мной происходит, кажется мне настолько диким и неестественным, что… — он покачал головой, — я не знаю, что с этим делать.

— Когда произошла инициация, — начал я после долгой паузы, задумчиво глядя на рубиново-красную жидкость в бокале, отбрасывающую на мои руки блики, похожие на пятна крови, — ты получил силу, долг и оружие. Быть Нигейром — значит активно пробивать новые пути и новые методы, расширять наши горизонты, оттачивать новое оружие. Нигейра называют Завоевателем… Это его долг. Владение стихиями и Асгаротом — это всего лишь инструмент для выполнения долга. Пока ты молод и неопытен, оружие кажется неподъемным. Громоздким. Неудобным. Странным… Ты берешь его, чтобы выстрелить по врагам, но оно выворачивает тебе руки и стреляет по друзьям.

Саша напряженно глядел в огонь.

— Надо накачивать мышцы, — продолжил я. — Чтобы удержать то оружие, что тебе дали. Чтобы справиться с долгом. Не слушай никого… Именно человек определяет, кем станет божественная сила для мира — злом или благом. Ужасом или благословением. Демон есть в каждом из нас, неважно, кто ты — человек, Двуликий или Вечный, но именно ты властвуешь над своими демонами, а не они над тобой. Вечный, по сути, это тот же Двуликий, но его хозяева — все разумные существа этого мира — ждут от него, что он оправдает то доверие, которое они ему дарят. Выполнит свой долг. Странно звучит, но у бога тоже есть долг… Поэтому ответственность лежит на человеческой личности, в которую эта сила вселяется, а древнее существо без разума — это всего лишь сила. Инструмент. Ты им распоряжаешься, а не он — тобой. Тебя напичкали убеждениями, что ты раб своего божества. Ты не раб. Ты сильнее.

Он посмотрел на меня с какой-то отчаянной надеждой.

— Конечно, если ты изначально тварь-человек, ты таким и останешься, — усмехнулся я. — Примеров в нашей истории достаточно. Хэйген Ант, например. Или предыдущая кошка-Лануэль. До чего ж зверюга была, мстительная, жестокая, жадная… Когда черная ипостась выходила погулять, люди прятались. Ее люди и убрали, здесь, в Элезии, в Южном Ферте, после того, как она отдала приказ убить резко поговорившего с ней главу маленькой общины лэйсе. Восстание вспыхнуло. И знаешь, я не стал приходить ей на помощь, хотя мог бы… Не слушай никого. Слушай человека в себе. В тебе его больше, чем в нас, выросших в мире, где божества ходят рядом с обычными людьми, а второй облик является нормой. У тебя гораздо больше шансов сохранить человечность.