Английская ложь

В этот момент из другой стороны лестницы вышла Мадам Шейли.

— Слышала, вы уже успели познакомиться, — она была одета в домашнее черное платье с горжеткой.

— Хочу представить вас друг другу. Виктор, это Крей — дворецкий госпожи Амелии, он равен тебе по статусу, прошу тебя не своевольничать.

Услышав это, Виктор подвел руку к груди и наклонился с извинениями.

— Крей, он главный в имении в моё отсутствие, хочу, чтобы ты не злился на него. Он был лучшим другом Дрэкхема — отца Амелии…

— Должно быть вы проголодались с пути. — произнес Виктор и указал в сторону двери по коридору. — К вашему приезду мы накрыли на стол.

Они шли по длинному коридору: на стенах были вывешены картины в разных стилях.

— Вы любите рисовать? — спросил Крей, идущего впереди Виктора.

— В детстве я часто был в гостях у Дрекхема. Его мать была известной художницей: неудивительно, что он пошел по её стопам. По сей день в моих глазах всплывает одна картина, — Виктор подошёл к одной из картин. — Он обожал рисовать и всегда улыбался с кистью в руках, весь вымазанный в краске. На картине был изображен мальчишеского возраста отец Амелии.

— Папочка… — она улыбнулась и подошла к картине, тоскливо прикоснувшись рукой к рамке.

— Я нарисовал её чуть больше месяца назад: подумал, что она должна быть здесь.

Мадам Шейли стояла напротив и решила немного пройти вперед вдоль стен завешанных картинами. Пейзажи, натюрморты, живописи и…

— Матерь божья! Гвен! — обомлела она и прикрыла рот руками.

На стене висела картина в жанре Ню: обнажённая Гвен, играющая на скрипке. Все обернулись на картину, и Амелия не зная, что делать: прикрыла Крею глаза.

— Какие же взрослые всё-таки мерзкие! — сказала Алиса, крепко обняв своего кролика и отвернув голову, — Гвен рассмеялась и почесала голову, держа её за руку.

— Ну, это ведь искусство! Не нужно закрывать глаза на красоту, созданную богом, — она подошла и отодвинула руки Амелии от глаз Крея. — Виктор хотел нарисовать что-то экстравагантное, вот я и решила раздеться перед ним!

— Должен сказать, вы очень смелая девушка, — сказал ей Крей, рассматривая картину.

— Я куда смелее чем ты думаешь…

— Довольно! — Амелия поспешила пройти в гостиную подталкивая своего дворецкого со спины.

— А ты что думаешь, Виктор? — спросила его мадам Шейли, решившая рассмотреть картину с другой стороны: это оказалось даже интереснее, чем она думала.

— Не вижу ничего постыдного — мы знакомы много лет и состоим в теплых отношениях. — Я обязан ей своей жизнью…

«Женское тело — грех, но не яблоко. Не стоит противиться тому, чья красота была сотворена богом…»

Они прошли в гостиную: теплый свет от камина, большой деревянный стол, герб семьи Амелии над камином и темно — золотая софа с лежачим на ней котом по кличке — Росси. На гербе семьи было изображено Солнце, позади которого женщина, тянущаяся к небу: её глаза были закрыты повязкой.

— Прошу всех к столу! — сказала Гвен, раскладывая столовые приборы.

Запах крепкого кофе разносился вокруг — любимый напиток Виктора. На столе также стояло красное вино и резная шкатулка.

— Что в ней? — указав на неё пальцем спросила Амелия. — Не припомню, чтобы в них хранили что-то сладкое, — Виктор подошел к столу и взял шкатулку в руку.

— Это подарок твоего отца. Я пообещал ему, что подарю его на твое совершеннолетие.

Амелия медленно протянула руки к шкатулке: она пыталась открыть её, но безуспешно.

— Почему я не могу открыть её, что там?

— Дрэкхем говорил, что ты единственная сможешь открыть шкатулку, — Удивился Виктор, а затем поднес руку к подбородку. — Хотя, зная его любовь к сокрытию всех тайн: могу предположить, что нужно соблюсти некое не сказанное им условие…

Золотой дворец. Вечер.

— Эгберт, всё готово? — волнующимся голосом спросила его Александрия.

— Да, дочь моя: горожане в безопасности, стража наготове.

— Нет, Эгберт. Уведи стражу к остальным, я не хочу видеть гору трупов у своего трона.

— Александрия, нет!

— Это приказ королевы! — ответила она незыблемо, держа за руку своего отца, а затем ударила себя по груди. — In nome della famiglia!

Александрия ушла за угол, а Эгберт продолжил перетаскивать бочки с порохом. Она прошла в свою спальню и порывшись немного в ящике у кровати — взяла оттуда маленький лист бумаги.

— А ведь, когда — то, ты писал стихи…

Она посмотрела в Зеркало и её глаза в темноте засияли сиренью.

— Я никогда не забывала тебя, Фламиргус…