Дочь вне миров

У «нетерпеливого протеже» может быть потенциал. Может быть.

Мне просто нужно было понять, с чем мне придется работать.

Я смотрела в спину Максантариуса, мысленно проникая в пространство между нами, ища малейшее дуновение его эмоций, его мыслей, его предпочтений…

Резкая, поразительная боль раздалась в затылке, как будто мои пальцы прихлопнуло дверью. Максантариус повернул голову, чтобы посмотреть на меня.

— Не делай этого со мной, — прошипел он. — Никогда.

Моя челюсть сжалась, и я проглотила прилив смущения.

Нура явно защищала свой разум, скрывая его от моих способностей. Как Вальтейн, она обладала мастерством мышления, которое позволяло ей делать такие вещи. Мне и в голову не приходило, что Солари может сделать то же самое, хотя теперь казалось очевидным, что такая защита будет необходима, живя в этом мире…

— Прошу прощения… — начала я. — Я только…

Но Максантарий поднялся, даже не взглянув на меня.

— Чертовы Вальтейны, — пробормотал он. — Подлые ублюдки.

Он подошел к двери маленькой каменной хижины. Я пошла за ним, но он развернулся в дверном проеме, заблокировал его и ухмыльнулся мне в лицо.

— Я в этом не участвую, — сказал он.

И прежде чем я успела ответить, дверь хлопнула так сильно, что я почувствовал, как дерево завибрировало у кончика моего носа.

***

Я вздрогнула.

Моя спина пульсировала.

Максантариус больше не открывал дверь после того, как захлопнул ее перед моим носом. Некоторое время я ходила по саду, обдумывая варианты. Судя по тому, как все выглядело с того места, где я стояла, у меня их было очень мало.

Сначала было трудно обуздать свой гнев, который с каждой минутой становился все сильнее и сильнее. Я тащилась через равнины, через океан, чтобы попасть сюда. Я охотилась, торговала и пряталась. Я чуть не умерла. И — в мысли, которая все еще сжимала дрожь вины в моей груди, — я убила.

И все это для того, чтобы меня вышвырнули за запертую дверь какого-нибудь сварливого «учителя», отказавшегося обучать меня.

Боги, он даже не был Вальтейном. Я мало что знал о Владельцах Солари, но я знала, что, хотя теоретически они могли делать большую часть того, что мог делать Вальтейн, то, как они использовали свою магию, сильно отличалось от того, как я использовал свою.

Но.

Я вдыхала свой гнев и выдыхала решимость.

Если они собирались заставить меня оказаться в этой ситуации, то ладно. Я бы сделала все, что могла.

Я не была уверена, чего ожидал Максантариус, но я не уходила. Вместо этого я села прямо за дверью, скрестив ноги, и стала ждать. В конце концов он должен был выйти. И когда он это сделает, я буду здесь. К тому же… мне некуда было пойти.

Прошло минут — тридцать, сорок, пятьдесят. Потом часы. Я наблюдала, как лепестки цветов становятся все ярче и ярче под заходящим солнцем, затем отражают тепло заката, а затем скручиваются и складываются в сумерках.

Было холодно. Трелл не было холодов, и мне не особенно понравилось это незнакомое ощущение.

Листья цветка нежно свернулись, как животное, готовящееся ко сну. Я подумала, не наложил ли он на них какое-то защитное заклинание, чтобы защитить их от холода. Мои зубы стучали.

И вот, наконец, дверь открылась. Меня так резко тряхнуло, что спина завизжала.

Максантарий стоял в дверях.

— Ты выглядишь замерзшей, — сказал он как ни в чем не бывало.

— Да.

Я не видела смысла отрицать это.

— Ты собираешься куда-нибудь идти?

— Мне некуда.

Я попыталась звучать очень жалко.

Он вздохнул.

— Полагаю, она оставит тебя здесь самой холодной весенней ночью за многие годы, — проворчал он. Затем он отступил от двери, настороженно глядя на меня. — Я приглашаю тебя внутрь, но только потому, что если я позволю тебе замерзнуть здесь, мне придется отказаться от своего морального превосходства.

Я не понимала, что все это значит, за исключением важной части. Я поднялась на ноги, слегка вздрогнув, когда моя спина выпрямилась, и подарил Максантариусу свою самую очаровательную, благодарную улыбку. — Спасибо, Макс-ан-тар-и-ас.

Я была очень горда собой за то, что правильно связала все эти слоги вслух.

Он закатил глаза и отступил в сторону, придержав для меня дверь.

— Макс, пожалуйста. Иначе мы потратили бы полжизни, произнося это нелепое имя.

Слава богам.

***

Я никогда не видела так много вещей, упакованных в такое маленькое пространство.

Я шагнула в дверь и тут же остановилась. Потребовалось ощутимое усилие, чтобы у меня не отвисла челюсть. Мои глаза даже не знали, куда смотреть в первую очередь.

Дом Макса был крошечным, но каждая стена — каждая — была увешана полками с безделушками, инструментами, произведениями искусства, скульптурами и маленькими странными жужжащими металлическими штучками. Одна полка была полностью посвящена винным бутылкам самых разных размеров, форм, цветов и типов. Пол покрывали четыре разных ковра, все они накладывались друг на друга под разными углами, каждый разного цвета и текстуры.

Камин заливал все это мерцающим оранжевым светом, отражаясь от маленьких металлических маятников и любопытных кружащихся устройств. Кушетка и два кресла стояли у огня — ни одно не подходило друг к другу, а обеденный стол с пятью стульями разных стилей занимал середину комнаты. За углом я мельком увидел маленькую кухню и узкий коридор с несколькими закрытыми дверями.

— Все это очень полезные и важные вещи, — сказал Макс несколько защищаясь, словно увидел, как у меня расширились глаза, когда я вошла.

Я кивнула. Конечно.

Не было ничего большего, чем огромное минималистское поместье Эсмариса. По крайней мере, здесь было чисто. Захламлено, но чисто.

— Ты голодная?

Макс исчез на кухне. Словно отвечая за меня, мой желудок заурчал.

— Да.

Он вышел с тарелкой супа и чашкой чая, которую поставил на стол, жестом приглашая меня сесть. Я так и сделала, а он рухнул на стул напротив меня. Он наполнил почти пустой бокал вина из бутылки, которая тоже была почти пустой, и откинулся на спинку стула.

Я фыркнула. Суп, который дал мне Макс, отличался от всего, что я когда-либо ела раньше, — он был более густым и тяжелым от все еще незнакомого запаха океана. Я бы вдохнула его, даже если бы это было отвратительно, но это было хорошо. Пряно, но хорошо.

— Спасибо. — Я была так голодна, что едва вспомнила, что бы сказать это.

Макс облокотился на стол, подперев подбородок костяшками пальцев и молча наблюдая за мной. Я вернула ему взгляд, осторожно посматривая на него между укусами.

Он был моложе, чем я могла ожидать. Возможно, за двадцать, хотя в его выражении лица была определенная резкость и наблюдательность, из-за которых он казался старше. Высокие скулы обливались мерцающим светом костра. Плоский, прямой нос. Изящные, вздернутые глаза под гладкими веками, которые только подчеркивали их нервирующую мутную синеву. Вблизи они выглядели еще более странно. Я знала старика в Трелл, у которого была катаракта, похожая на эти, хотя, конечно, не такого ярко-синего цвета. Но почему-то я сомневался, что у Макса проблемы со зрением. Его взгляд казался слишком неторопливым, слишком пронзительным для этого.

— Итак, — сказал он наконец, — Ты из…?

— Трелл.

— А сколько тебе лет?

— Два-десять… — я слишком поздно поняла свою ошибку и поправилась. — Двадцать один.

— Двадцать один, — повторил он себе под нос, качая головой, — как будто это был нелепый ответ. — Ученичество завершается в восемнадцать. Ты понимаешь, насколько странна вся эта ситуация?

Я пыталась не показать Максу, что я не понимаю, но, видимо, у меня этого не получилось, потому что он добавил:

— Странно. Необычно.

— Довольно.

— Чтобы было ясно, все это очень, очень странно.

— Нура сказала мне, что я не могу вступить в Ордены без обучения. Хотя я слишком стара.

Я не стала скрывать своего раздражения.

На губах Макса мелькнула ухмылка.

— Я рад, что у тебя хватило здравого смысла разочароваться в этой бюрократической глупости.

— Я пришла сюда не для того, чтобы меня отправили обратно.

— Сюда, в Ару, или сюда, в мой дом?

— В обоб

Он издал смешок, словно этот ответ был просто забавной шуткой, и допил свой бокал вина. Налил другой.

— Прости, как грубо с моей стороны. — Он поднял бутылку. — Хочешь немного?

— Нет, спасибо. — Мой взгляд метнулся к стенам и пустым винным бутылкам на одной из полок.

Отмечено.

Но мне нужно больше информации об этом человеке, если я хочу понять, чего он хочет. Если бы я собиралась выяснить, как сделать себя бесценной.

Я отложила ложку и сделала глоток чая. Даже это было пряно, заставляя мой нос гореть.

— Откуда ты знаешь Нуру? — спросила я с рассчитанной небрежностью. — Она друг?

Макс фыркнул.

— Она второй по рангу член Ордена. Все знают Нуру.

О, я услышала эту горечь. Я хитро улыбнулась ему.

— Я думаю, ты знаешь ее с другой стороны.

— Мы вместе сражались во время войны, если хочешь знать. — Макс выпрямился, сузив глаза. — Но ты ужасно дерзкая для той, которая бросилась в мой дом и отказалась уходить.

— Я не могу уйти. Какая война? Я очень мало знал о недавней истории Ара.

Но Макс проигнорировал мой вопрос.

— Ты можешь уйти. Ты можешь делать все, что захочешь.

Я сделала паузу. Внезапно меня осенило: впервые в жизни это утверждение было правдой.

Но затем это осознание утонуло под натиском образов. Умирающее лицо Эсмариса. Прощальные глаза Серела. Обличающий ожог от его уходящего поцелуя на моей щеке.

Чувство вины сжалось в моем животе. Нет. Я не была свободна. Не совсем. Пока нет.

— Мне нужно присоединиться к Орденам, — сказал я. — Нура говорит, что я должна быть здесь для этого. Так что нет, я не могу уйти.

— Плохая цель. По двум причинам. — Макс поднял палец. — Во-первых, потому что тебе не следует присоединяться к Орденам. Я бы хотел, чтобы я этого не делал. — Другой палец. — И во-вторых, потому что я не собираюсь тебя учить. Это не личное, это просто дело принципа.

Под столом мои ногти впились в ладонь.

— Я могу помочь вам другими способами. Я могу убирать или готовить…

Макс издал сдавленный смешок, нахмурив брови.

— Ты имеешь в виду, что я выгляжу так, будто мне отчаянно нужна помощь по дому?

Я оглядела захламленный дом и воздержалась от продолжения этой конкретной линии разговора.

— Должно быть что-то, что я…

— Меня не нужно беспокоить в моем собственном доме. — Макс встал, потянулся, затем взял мою пустую миску и чашку. — Ты можешь остаться здесь на ночь. Только сегодня вечером, а завтра мы придумаем, что с тобой делать.

Я тоже встала. Изнеможение проникло в мои веки, кости, мышцы. Что бы ни сделала Уилла, чтобы исцелить меня, это было чудом, но она была права: я все еще не полностью выздоровела.

— Уборная? — спросила я, и из-за угла кухни показалась рука Макса, указывая мне пройти в холл.

По крайней мере, это было облегчением. Я понятия не имела, насколько распространены такие вещи в Аре, и во время моего путешествия я справляла нужду в столь отвратительных или постыдных местах, что их хватило бы на всю жизнь.