Смерть на сон грядущий
Читать книгу "Смерть на сон грядущий"
3
Некоторое время я предавался буйным фантазиям насчет того, как Вербена Прюитт, миссис Роудс и свежеиспеченный сенатор (только они втроем и были тогда в доме) сговорились и прикончили Руфуса. У каждого из них был мотив для убийства, пожалуй, если не считать Вербены. Но слишком смехотворно выглядели трое пожилых типов, на цыпочках взбиравшихся по лестнице, чтобы прикончить Руфуса Холлистера.
Домой я вернулся незадолго до ужина. На улице уже стемнело, и шторы затянули на ночь. Полицейского в штатском нигде видно не было.
В гостиной я обнаружил миссис Роудс, которая в полном одиночестве раскладывала пасьянс за изящным столиком времен королевы Анны. Она поздоровалась и улыбнулась своей обычной рассеянной улыбкой.
— Думаю, — сказал я, — вы рады видеть последнего из гостей.
— Гостям мы всегда рады, — вежливо ответила она, жестом приглашая меня сесть рядом.
— Что вы собираетесь делать, когда все кончится и с наследством все уладится?
— Делать? — она взглянула на меня отсутствующим взглядом, словно до этого момента не задумывалась о будущем.
— Вернетесь в Талисман-сити или останетесь здесь?
Она долго смотрела на меня, словно я задал неразрешимый вопрос, и наконец сказала:
— Конечно, я останусь здесь. Здесь все мои друзья…
— Вроде миссис Голдмаунтин?
Она неожиданно улыбнулась, пожалуй в первый раз с момента нашей встречи; словно солнечный луч блеснул на снегу.
— Нет, совсем другие… Старые друзья времен моей юности. Дома у нас близких друзей не осталось, старые умерли, новых мы не завели, не считая политиков. С тех пор как мы переехали в Вашингтон, я толком не жила…
— Сегодня я видел миссис Голдмаунтин.
— Да? — это ее явно не заинтересовало.
— Как я понимаю, она близкий друг губернатора Ледбеттера.
— Я тоже так считала.
— Она решительно приняла его сторону.
— Так она и должна была поступить. Я уверена: Джонсон не сделал ничего бесчестного, точно так же, как и Ли.
Но слова эти прозвучали как-то автоматически, словно у нее был набор заготовленных ответов, а мысли витали где-то далеко.
— Я не знал, что губернатор был здесь в ночь, когда погиб Руфус.
— О да, мы мило поболтали. Ведь он не только наш поверенный, но и хороший друг.
— Он сказал миссис Голдмаунтин, что в ту ночь они с Руфусом поссорились в связи с известной вам аферой.
Миссис Роудс нахмурилась и резко бросила:
— Иде Голдмаунтин следовало бы проявить больше здравого смысла. Да, между ними были разногласия. Но я не знаю, о чем именно они говорили, это происходило наверху, в комнате Руфуса.
— А полиция про это знает?
— О том, что Джонсон был здесь? Да, конечно, мы с Вербеной этого не скрывали.
— Они знали, что губернатор поднимался, чтобы поговорить с Руфусом наедине? Что они поссорились?
Она с неожиданной неприязнью покосилась на меня.
— Ну, я не знаю… Полиция меня не спрашивала, а я не помню, говорила ли сама. Я так привыкла, что меня неверно понимают…
— Убежден, им следовало знать об этом, — задумчиво заметил я, пытаясь представить себе Уинтерса. Зачем бы ему это утаивать? Причем не только от меня, но и от газетчиков.
— Кроме того, — добавила она, — после самоубийства Руфуса дело закрыли. И не было нужды впутывать одного из наших друзей. Я признательна Джонсону за его доброту, за то, что он приехал, чтобы навестить меня в первый свой вечер в Вашингтоне. На вашем месте, — она взглянула на меня своими чистыми глазами, не тронутыми ни возрастом, ни несчастьем, — я бы не стала говорить о разговоре Джонсона с Руфусом.
— Мне тоже еще не представился случай, — сказал я не менее холодно. — Но не меня нужно заставить замолчать. Лучше займитесь миссис Голдмаунтин.
— Она дура! — взорвалась миссис Роудс.
— Дура она или нет, но она позволила взглянуть на дело с другой точки зрения.
— Дело? Какое дело?
— Дело об убийстве вашего мужа, миссис Роудс, и убийстве Руфуса Холлистера тоже.
Она выпрямилась.
— Вы с ума сошли! Дело закрыто. Полиция удовлетворена. Оставьте все в покое, — голос ее звучал жестко и требовательно.
— Но полиция не удовлетворена, — возразил я, и это было более чем опасное предположение. — Они не хуже нас знают, что Руфуса убили, и ждут, когда подлинный убийца себя выдаст. Так же рассуждаю и я.
— Я вам не верю.
— Но это правда.
— Даже если все, что вы сказали, правда, зачем вы вмешиваетесь? Почему вам не вернуться в Нью-Йорк? Почему вы вмешиваетесь в дела, которые вас совершенно не касаются?
— Потому, миссис Роудс, что я уже замешан, потому что я уже в опасности, где бы я ни находился.
— В опасности? Почему?
— Потому что я знаю убийцу, и убийца знает, что я его знаю. — Это была явная ложь, но ничего другого мне не оставалось.
Она отшвырнула стул и вскочила, словно собиралась выбежать из комнаты; лицо ее стало пепельно-серым.
— Вы лжете!
Я тоже поднялся. Я слышал, как в холле хлопнула дверь и раздались шаги человека, поднимающегося по лестнице. Мы стояли и смотрели друг на друга, как два изваяния, как горгульи средневековой башни.
Потом она овладела собой и как-то странно хмыкнула.
— Вы пытаетесь сбить меня с толку… Все мы знаем, что убийца — Руфус и что он покончил с собой. Какая бы у Джонсона с Руфусом ни вышла ссора, он абсолютно невиновен — это главное. И вообще, сама мысль о том, что Джонсон убил Руфуса… Смешно и невероятно!
— Тогда почему же вы об этом подумали, миссис Роудс? Мне никогда не приходило в голову, что это сделал он.
Она покраснела от смущения.
— Я… тогда я ошиблась. У меня сложилось впечатление, что вы считаете Джонсона каким-то образом замешанным в это дело.
Я понимал, что она выдала что-то необычайно ценное, но никак не мог сообразить, что именно.
— Нет, — сказал я. — Я никогда не думал, что губернатор убил Руфуса, но мне хотелось бы узнать, о чем они говорили.
— Мне кажется, мистер Саржент, это не ваше дело, — миссис Роудс снова взяла себя в руки.
— Как я уже говорил, это мое дело, если оно связано с убийством. — Я старался быть столь же холоден, как и она.
— И вы думаете, что существует какая-то связь?
— Наверняка. Трудности, переживаемые компанией, самым тесным образом с этим связаны… Речь идет не только о смерти вашего мужа, но и о карьере губернатора Ледбеттера.
Она забрала сумочку и носовой платок и приготовилась уходить.
— Полагаю, вы останетесь с нами еще некоторое время, даже когда остальные завтра уедут? — Это было явным оскорблением.
— Нет, миссис Роудс, — я глядел ей прямо в глаза. — Завтра я собираюсь найти убийцу.
Некоторое время она непонимающе смотрела на меня, потом тихо, но твердо сказала:
— Вы — надоедливый дурак! — и вышла из комнаты.
Чувствуя себя сбитым с толку, я вышел в холл. Медленно поднимаясь по лестнице и размышляя, что же делать дальше, я уловил знакомый аромат духов. Слишком мало было шансов, что мне удастся найти убийцу, и еще меньше, что удастся собрать достаточно доказательств, позволяющих добиться признания.
Возникло искушение про все забыть.
Тут я открыл дверь в свою комнату, и каково же было мое удивление, когда я обнаружил Уолтера Ленгдона, склонившегося над моим столом в позе, выдававшей самые преступные намерения. Увидев меня, он отскочил в сторону.
— О… Мне очень жаль. Я заскочил сюда буквально минуту назад, разыскивая вас, хотел попросить взаймы копирку для машинки…
С тем же успехом это могли быть спички, или ему понадобилось бы узнать, который час.
— Копирка в верхнем ящике стола, — подсказал я.
Он открыл ящик и трясущимися руками достал оттуда несколько листов.
— Огромное спасибо.
— Не за что.
— Надеюсь, я смогу как-нибудь оказать вам такую же услугу.
— Никогда ничего нельзя сказать заранее. — Диалог такого рода обеспечивает или обеспечивал множеству голливудских сценаристов надежные доходы.
— Садитесь, — предложил я.
— Я, пожалуй, пойду переоденусь к ужину.
— Вы и так прекрасно выглядите.
Он занял кресло у стола, я сел на край постели и скрестил ноги, стараясь принять самую небрежную позу.
— Довольны, как все повернулось?
Он удивленно посмотрел на меня.
— Вы имеете в виду убийства?
Я поймал его на слове.
— Так вы полагаете, Руфуса тоже убили?
— Нет, он покончил с собой, разве не так? Ведь полиция думает именно так.
— А почему же вы сказали «убийства»?
— Я просто оговорился. Две смерти — вот что я имел в виду, — он казался совершенно спокойным.
— А мне казалось, вы считали, что Руфуса убили.
— Вы ошиблись, Саржент, — возразил Ленгдон. — Я не вижу причин так думать. Нынешнее объяснение выглядит весьма разумно. Думаю, вам следует оставить это дело.
Уже второй раз мне советовали, причем теми же словами: не совать нос, куда не следует. Я начинал думать, что организован чудовищный заговор, чтобы от меня избавиться.
— Ленгдон, я не чувствую в вас страсти настоящего газетчика, — сказал я как можно ласковее.
— Я действительно не настоящий газетчик, — холодно бросил Ленгдон. — Я лишь время от времени печатаю отдельные статьи. По-настоящему меня интересуют крупные формы…
Я почему-то не терплю людей, твердящих, что они творят высокое искусство; причем не имеет значения, насколько искренне и квалифицированно они это делают. Вполне возможно, это просто зависть. Но на Ленгдоне лежало явное клеймо неудачника.
— Даже тогда вам следовало бы больше интересоваться такими вещами. Вы уже решили, о чем будете писать?
Он кивнул.
— Я как раз сейчас работаю над статьей, вот почему мне понадобилась копирка. Хотелось подготовить первый вариант к возвращению в редакцию.
— И какую же линию вы выбрали?
— Политическое убийство. Дело Роудса станет отправной точкой. Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду.
Я понимал, и слишком хорошо: Расчленение Убийства или Теология Кризиса Реакции. Забавно будет прочитать.
— Тогда вы с Элен успеете на дневной поезд? — предположение казалось вполне логичным.
— Да, мы собирались вернуться вместе.
— Она неплохая девушка, верно?
Ленгдон кивнул.
— Да, совершенно верно. Вы все еще с ней помолвлены?
— Ну, понимаете, это не было официальной помолвкой.
Ленгдон покраснел.
— Она… несколько неразборчива в связях, не так ли?
— Да, Уолтер, это именно так, — сказал я тоном инструктора бойскаутов, объясняющего новичку назначение разных частей тела.
— Я не думал, что до такой степени, пока мы не поехали в «Чеви-Чейз» и она не сбежала с флотским офицером…
— Она в состоянии соблазнить любого мужчину за десять минут.
— Ну, тогда это продолжалось немного дольше. Я чертовски на нее разозлился, но она сказала, что это не мое дело, что офицер был слишком симпатичен, чтобы его упускать… Вот тогда я все понял.
— Не слишком ли серьезно вы к ней относитесь? — Мне было просто любопытно — ведь мы с Элен держали его за дурачка.
Он по-деревенски поскреб затылок.
— Да, конечно. Но прежде мне не доводилось сталкиваться с подобным поведением. Должен признаться, я был ошарашен.
— Миллион долларов и весьма свободные манеры… Мечта любого американского парня.