Камень. Книга 10

Глава 8

— Опять этот театр! — именно с такими словами Николай вылезал из машины в Ницце. — Как же меня это все задолбало! Слава богу, что завтра намечено посещение цирка!

«Крик души» не мешал брату активно улыбаться. Этими же самыми кривляньями на публику занимался и я, краем глаза успевая наблюдать за тем, как другой мой брат, Александр, помогает Изабелле покидать уже их машину.

— Глянь на нашего-то! — негромко продолжил Коля, явно имея в виду Шуру. — Весь из себя важный какой! А Изабелка? Прям королевишна!

— Помолчал бы! — хмыкнул я. — Сам скоро со своей Евой так же вышагивать будешь. И мы с Соней рядом.

— И Шурка Петров с Кристинкой за нами… Короче, отдохнули, бл@дь, в Монако по полной программе! С огоньком и брызгами! Погрелись на теплом солнышке! Скажу тебе честно: перспектива вышагивать с Евой под ручку вот по этой ковровой дорожке пугает меня до усрачки!

— Не бурчи, — я еле сдерживал смех. — Мы все в одной лодке. Зато никому не обидно. Все, пошли…

Понятно, что испанскую принцессу собравшиеся европейские аристо узнавали, но с открытым проявлением эмоций не спешили — ограничивались лишь многозначительными взглядами и перешептываниями. Представители правящих родов, собравшиеся на втором этаже театра, реагировали более эмоционально — те, кто к Романовым относился «не очень», просто демонстративно не замечали присутствия Изабеллы; а вот те, у которых с Романовыми было все ровно, поздравляли царственного деда с приобретением еще одного европейского союзника. Особенно отличился наш «американский дедушка» Донни:

— Александр, Изабелла, — он с довольной улыбкой смотрел на парочку, — обещайте, что часть медового месяца проведете у меня в гостях! Океан, пальмы, белоснежный песок, лучшие отели и развлекательную программу гарантирую!

— Спасибо, ваше величество! — Александр с Изабеллой поклонились. — Как старшие родичи решат, так и будет.

— Договорились, — кивнул король. — Но с меня в любом случае роскошный подарок на свадьбу.

Отдельно к нам подошли Виндзоры.

— Примите наши поздравления, дорогие родственники! — важно вещал король Англии. — Мы очень рады, что Романовы уладили все свои разногласия с Савойскими. — Георг повернулся в нашу с братьями сторону. — Отдельно хочу извиниться за сегодняшнее поведение своего внука. Молодые люди, вы должны понять его чувства.

Мы с братьями и Изабеллой дружно обозначили поклоны:

— Не стоит беспокоиться, ваше величество.

Как мне показалось, в общем и целом ненавязчивый месседж до основных правящих родов мира дошел: Савойские не только прощены Романовыми, но и находятся под защитой последних. Соответственно, любая попытка пересмотра в одностороннем порядке прежних договоренностей с Испанией будет рассматриваться именно через эту призму.

Когда в театре прозвучал второй звонок, присутствующие стали расходиться по своим местам, а «делегация» Романовых слегка задержалась. Войдя в королевскую ложу с некоторым опозданием, мы, к своему удовольствию, увидели ожидаемое: Бурбоны и Гримальди дружно сгрудились у левой стены ложи, на которой висела картина работы Александра Петрова, сверху грамотно выделенная светильником.

Еще минуту в ложе царила тишина, нарушаемая лишь гулом, шедшим из партера и амфитеатра, а потом король Франции, разрушая хрупкие мгновения волшебства, коротко бросил сыну:

— Коньяка мне на два пальца плесни…

Команда была выполнена с задержкой — Людовик-младший не сразу сумел оторвать взгляд от родителя, смотревшего на него с картины, — а когда схватился за графин, плеснул «на два пальца» и себе. Примеру Бурбонов последовали и Гримальди, а окончательно магию разрушил третий звонок.

— Николя, где Александр? — именно с таким вопросом король Франции повернулся к моему царственному деду. — Я хочу его видеть прямо сейчас! Немедленно!

— Успокойся, Людовик! — улыбнулся довольный император. — Представление сейчас начнется. В антракте найдем мы твоего Александра. Не желаешь ли еще коньяка, дружище?

— К черту коньяк! — рявкнул король и, заметив осуждающие взгляды сына, внучки и князя Гримальди, шумно выдохнул. — Хорошо, Николя, давай выпьем, но в антракте ты мне доставишь художника.

— Пригласишь в ложу Александра, — дед продолжал улыбаться, но тон его неуловимо изменился в сторону раздражения.

— Да, пригласишь, — буркнул Бурбон. — Чего ты к словам цепляешься? И где этот чертов коньяк?..

Погасший в театре свет сыграл с нашей ложей дурную шутку — на сцену никто толком не смотрел, все были или заняты созерцанием отлично освещенного портрета, или обсуждали его достоинства и притянутые за уши недостатки. Договорились до того, что Людовик безапелляционно заявил, что следующим, что напишет Александр, непременно будет парадный портрет короля Франции, а князь Гримальди в пику ему аргументированно напомнил, что Петров вообще-то женится на присутствующей здесь его любимой внучке Кристине, соответственно, и право первого парадного портрета принадлежит князю. Публичная демонстрация вываленных напоказ августейших писюнов, их обалденно большого размера и впечатляющего диаметра могла продолжаться еще долго, но вмешался император:

— Дорогие мои, а у самого Александра вы мнения не хотите спросить? И вообще, нашего художника опекает князь Пожарский, именно Михаил и должен решать подобные вопросы.

Все взгляды дружно скрестились на и не думавшем смущаться князе Пожарском, который демонстративно принялся разглядывать бокал с коньяком на свет, оттопырив при этом мизинчик. Насладившись «видами», Пожарский заявил:

— Вообще-то, у Александра дальше в планах числилась наша очаровательная Машенька. — Он отсалютовал бокалом кивнувшей императрице. — Ваше императорское величество, мое почтение! Потом в планах Александра были портреты старшего поколения рода Романовых, затем Пожарские как ближайшие родственники его лучшего друга Алексея Романова, а уж тогда и великие принцы и принцессы с их ближайшим кругом из подруг и друзей.

— Десять миллионов франков! — выпалил Бурбон.

— Пятнадцать миллионов! — это был Гримальди.

— Двадцать! — заявил первый. — И титул маркиза со скромным маркизатом в придачу.

— Не по правилам играешь, родственник! — зашипел второй. — Доминирующим положением пользуешься!

Король Франции надменно улыбнулся:

— Я просто использую все доступные средства для достижения нужной мне цели, дорогой родственник! И тебе со мной не тягаться!..

Пустая перебранка двух августейших особ длилась еще какое-то время, а мы со Стефанией, перестав обращать на это внимание, объяснили совершенно обалдевшей Изабелле, что Александр Петров, автор портрета, женится на Кристине Гримальди, а Николай, соответственно, на Еве. Сам Николай, как и Ева, во время объяснения испанской принцессе текущей обстановки имели смущенный вид и старались в сторону друг друга даже не смотреть.

Во время антракта Бурбон притащил в ложу Гогенцоллернов и Виндзоров. Вердикт последних насчет портрета был однозначен — мой любимый цвет, мой любимый размер! Заверните! Сколько стоит?

Мне же с дедом Михаилом пришлось самым натуральным образом охранять молодое тело Шурки Петрова, на которое покушались все вышеозначенные августейшие особы! Слава богу, прозвенел третий звонок, и экзекуцию решили отложить до окончания концерта…