Кредо низвергнутых: Зов долга

Другие, далекие от реальной обстановки в Бездне, искренне надеялись, что императорский титул унаследует семья Везакх. Учитывая то, что ходят слухи об их плотном сотрудничестве с храмовыми алхимиками, люди в тайне надеялись, что это поможет отстроить новые мосты между разделившимися осколками империи.

В одном народ был един: все они боялись и переживали за свое будущее. Каким оно будет? Большинство ведь привыкли уже к существующим порядкам. Им много не надо: безопасность, достаток и покой. Все остальное их, в принципе, не касается.

Прощание прошло в соответствии с традициями. Из-под земли выдвинулась платформа, на которой высился металлический трон, состоящий из многообразия клинков. Когда-то в далекие времена предки дали ему имя: «Трон Памяти». Это название совмещало в себе два смысла. Во-первых, сам трон представлялся символом воинственности и величия народа Даамон, а во-вторых, момент, когда люди в последний раз видят своего императора, перед тем, как первозданная тьма заберет его, запоминается на всю жизнь.

Так и в этот раз, на древнем троне сидел мертвый император. Невидимые крепежи удерживали безвольное тело в величественной позе.

В рамках традиции, народ опустился на колени, и стоял так до тех пор, пока перед мертвым императором не склонится каждый архонт, включая императорскую семью. Даже строптивый принц, под взглядом своей матери опустился на одно колено.

Мало кто знает, как именно устроена система «возврата к истокам», как прозвали процесс поглощения мертвого тела тьмой. Поэтому, для всех окружающих тело императора в какой-то момент просто задымилось и вмиг истлело, не оставив после себя и крупицы праха.

Под гнетущее молчание, артефактная установка снова погрузилась под землю. Спустя несколько продолжительных секунд многосоставная зубчатая крышка, округлой формы, полностью закрыла собой потайную нишу, хранящую древний артефакт.

Архонты постепенно поднимались с колен, обступая принца Викрама по кругу. Сам же принц занял место в центре металлического круга, исписанного рунической вязью. Его лицо, казалось, не выражало ни единой эмоции. Народ знал, о непростых отношениях отца и сына, но, по-видимому, смерть списала все долги, и сейчас наследник скорбит, как ему и подобает.

– Граждане Минаса, поднимитесь с колен! – Неожиданно прогремел властный голос принца Викрама.

Народ неуверенно зароптал, переглядываясь меж собой. Площадь не могла вместить все население города. Многим приходилось ютиться на ближайших к площади улицах, без возможности что-либо увидеть. Зато отзывчивые сограждане с удовольствием передавали на словах все действа, происходящие сейчас в сердце их города. Это приводило к несмолкающему гулу голосов, постепенно теряющего свою силу по мере продвижения.

– Встаньте, встаньте... – несколько раз, приглашающе махнул рукой Викрам.

Даамонцы постепенно стали подниматься, в то время, как архонты, находящиеся с двух сторон от принца, недоуменно хмурили брови. Хотя некоторые одобрительно улыбались. Как-то само по себе вышло, что главы родов Рухорм и Самитра, вместе с главами своих младших семей встали по правую руку от принца. Императорская семья и приближенные люди, скромно стояли за спиной своего нового главы. В свою очередь семьи Везакхов и Танве, заняли место ближе к Верховному жрецу храма, который так же явил себя народу.

Он стоял с левой стороны от платформы, надменно взирая на представшую перед его глазами картину. Стоит ли говорить, что никто из свиты жреца даже и не подумал склонить колено в знак почтения, в очередной раз, демонстрируя свою обособленность.

– Я приветствую тебя, народ Минаса! – Снова раздался уверенный голос принца, усиленный с помощью звуковых артефактов, установленных в центре площади. – По традиции нашего народа, в тот день, когда мы прощаемся с одной эпохой – начинается другая. Сегодня тьма приняла моего отца обратно в свои чертоги, куда отправится каждый из нас, когда придет его время. Но не сейчас! Сейчас пришло время вспомнить о том, кто мы есть...

Даамонцы не до конца понимали, чего добивается Викрам, но посыл принца откликнулся в их сердцах, поэтому они ответили ему одобрительными возгласами, но тут же замокли под его требовательным взглядом.

– Несколько часов назад я имел удовольствие беседовать с Верховным жрецом Амона, – продолжил принц, повернувшись лицом к ухмыляющемуся полноватому мужчине в черной безразмерной хламиде. – Верховный Атрагин, выразил свое согласие, что империя Даамон должна пробудиться от многовекового сна. Забыть старые обиды, и вновь стать единой!

Народ ликовал, а вот храмовники, под холодным взглядом принца неуверенно поежились. Даже Верховный Атрагин и тот растерял свое высокомерное насмехательство во взгляде.

– Как новый император, Викрам Первый, я объявляю об отмене закона «О благословленных детях ». Отныне служение в храме не кабальная обязанность, не безвозвратная потеря ребенка, а почетная служба! Полный процесс воспитания Теней будет проходить под моим личным контролем.

Рев толпы, казалось, растерзал ткань мироздания и вот-вот проявится очередная червоточина. К счастью, этого не произошло, а Викрам, не разрывая зрительного контакта с Атрагином, вскинув руку, заставил толпу замолчать. Та скорость, с которой даамонцы откликались на действия и слова своего нового правителя, заставили Атрагина пересмотреть свое мнение насчет этого смертника. Да именно смертником он его теперь и считал. Жаль, что не увидел этого сразу, ведь тогда можно было избежать ненужных последствий...

– Так же, я лишаю статуса неприкосновенности всех храмовников и архонтов! Единый мир – един для всех, и каждый в нем равен! – Викрам отвернулся от кипящего злобой храмовника и прикрыл глаза, наслаждаясь, бурей голосов своих подданных. Как говорил его друг, Рэйгар, империя должна пробудиться. Произошло ли это сейчас? Вряд ли, но вскоре это произойдет!

Викрам нашел глазами охотника, который затерялся среди высокородных архонтов. Семья Борэм – это младшая кровь Рухормов, поэтому Рэйгар находился тут по праву крови, хоть и предпочел бы незаметно удалиться.

– Не выйдет, друг мой... – тихо прошептал Викрам, так, чтобы никто не услышал, – спрятаться не удастся никому.