Фармацевт 3

Глава 21

После визита к старому аптекарю, наша жизнь вновь пошла по накатанной колее. Мы, на удивление быстро привыкли к тому, что в магазинах все есть. И девочки уже не шарили глазами по полкам и не клянчили купить очередной Марс или Сникерс.

Социальную помощь мы получали регулярно. Правда, с ее частью, предназначенной для оплаты аренды, приходилось расставаться.

Но появилась другая проблема. Мои женщины, быстро привыкли к наличию продуктов, покупка бананов и жвачки наскучила. Но разве могут женщины любого возраста отказаться от покупки тряпок? Тем более что стоили они не дорого, особенно после цен комков Караганды, где за импортную кофточку надо было заплатить зарплату, вообще казались бесплатными.

Я как-то упустил этот момент из вида, а когда подсчитал, во сколько это удовольствие обходится, резко ограничил такие расходы, хотя для нервной системы это далось нелегко. Жадина и деспот были самые приличные из эпитетов, сыпавшихся на мою голову. Но я переносил эти женские манипуляции с равнодушием буддийского монаха.

В принципе пока нам вполне хватало получаемых средств. Из денег, привезенных с собой, мы потратили мизер. Однако в шкафу у девчонок дверцы закрывать стало затруднительно, да и у Лиды число нарядов резко прибавилось. В ее шкафу дверцы не закрывались вообще.

В выходные дни мы ездили на экскурсии, ходили на местные праздники. Я предпочитал пиво с жареными сосисками, а остальные члены нашей семьи налегали на кока-колу и мороженое.

В один из дней, я решил с утра зайти в местное отделение банка, поговорить о возможном кредите. Молодой паренек-консультант, поискав в компьютере, сообщил, что в прошлом году была продана в Германии всего одна аптека за сто шестьдесят тысяч марок. Мой энтузиазм здорово угас после таких цифр.

В дальнейшей беседе, узнав, что я собираюсь работать врачом-психиатром, а жена провизором, консультант слегка воодушевился и даже выдал мне небольшую методичку по получению кредита, сообщив, что с такими профессиями наша семья в дальнейшем сможет рассчитывать на положительное решение банка.

Естественно, кредит давался только под залог приобретаемого имущества, кроме того, необходимо было предоставить реальный бизнес-план по получению дохода и развитию предприятия, ведь банку совсем неинтересно, забирать имущество должника и потом пытаться его продавать. Были, конечно, еще требования, но они уже ничего особого не представляли.

Интермедия

Когда семья Циммерманов покинула аптеку, Готлиб Краузе облегченно вздохнул. Сегодняшний разговор дался ему нелегко.

О продаже своего бизнеса он задумывался уже лет десять. В последние годы доходность аптеки снизилась. Ему с трудом удавалось держать на плаву свой бизнес. В основном за счет старых клиентов. Молодежь предпочитала идти в обычную аптеку, расположенную в двух кварталах от него.

Ну, молодежью Краузе считал всех разумных индивидуумов младше шестидесяти лет.

Он снова посмотрел на аккуратные ряды флакончиков, стоящие на столе, с кристально прозрачным содержимым.

— Придется напомнить о себе Хельмуту, — подумал провизор и поднял телефонную трубку.

На следующий день он в кампании со старым видавшим виды саквояжем заходил в вагон электрички идущей в Мюнхен.

— Рад тебя видеть старина! Рассказывай, я весь в недоумении, что заставило такого старого хрыча, как ты сорваться с места и приехать ко мне? — воскликнул Хельмут Шваб, один из немногих еще живых однокашников Краузе, и единственный с кем он поддерживал дружеские связи, выражавшиеся в поздравлениях раз в год на рождество.

В отличие от Краузе, годы не пощадили Шваба и выглядел тот, как раз на свой возраст, являясь высохшим сгорбленным старичком.

Вот только подчиненные в лаборатории ветхим видом владельца не обманывались. Все знали, какой он занудливый и вредный старикашка.

— Хельмут, ну, что сразу о делах, — ответил Готлиб. — Может, сходим в нашу любимую пивную, помнишь, ту самую. Посидим, час другой, а потом вернемся к делам.

— Ну ладно, — удивленно протянул Шваб, — Пойдем, свой саквояж можешь оставить здесь, у меня в кабинете.

Через несколько минут оба старика тихо шли в сторону пивной, в которой они зависали шестьдесят лет назад, и стены которой еще помнили речи некоего отставного ефрейтора.

Через два часа они вернулись в лабораторию, слегка взбодренные алкоголем и продолжили говорить уже о деле.

— Значит, от меня требуется провести количественный и качественный анализ содержимого этих флаконов и дать заключение о возможности применения в качестве гомеопатического средства? — уточнил в конце беседы Шваб.

— Совершенно верно, — согласился Краузе. — Как ты понимаешь, я уже сам пытался определить состав субстрата для разведения. Но ничего не смог обнаружить, кроме воды. Что-то там, конечно имеется, вроде сложной молекулы полисахарида, но возможностей моего оборудования явно не хватает для качественного анализа.

— Слушай, — заговорщицки шепнул Шваб, — если я тоже не обнаружу ничего подозрительного, можно я дам это лекарство своей жене? Ты же знаешь, какие у нее бывают приступы мигрени. Мы надеялись, что с возрастом они станут менее интенсивными, но ничего подобного не произошло. Как мучилась, так и мучается. Ни один препарат не помогает и твои хваленые средства, кстати, тоже ничем не лучше.

Краузе негромко кашлянул.

— Ну, ты авантюрист известный, попробуй если не сдрейфишь, только заранее не афишируй, а то будет неудобно, если и этот препарат не поможет.

— Не учи ученого, — усмехнулся собеседник. — Я свою супругу насквозь вижу, пятьдесят лет практики все-таки.

Краузе кашлянул еще раз, стараясь скрыть смущение. Он прекрасно помнил минуты, проведенные наедине с женой своего приятеля много лет назад, когда та с таким же апломбом вещая, что знает все о своем муже, решительно стаскивала брюки с любовника.

Оказывается, далеко не всё супруги знают друг о друге, даже прожив вместе большую часть жизни.

Краузе в тот же день уехал домой, рассчитывая, что Шваб справится с его просьбой не раньше, чем через неделю.

Однако не прошло и двух дней, как рано утром в дверь его дома позвонил взбудораженный Хельмут.

— Готлиб, что ты там застрял? Открывай быстрее! — нетерпеливо говорил он, приплясывая у дверей, как будто ему не терпелось добраться до унитаза.

Ворвавшись к приятелю в квартиру, он первым делом спросил:

— Готлиб, у тебя еще осталось то средство?

— Какое средство? Хельмут, ты, о чем говоришь? И вообще, что произошло, из-за чего ты так взволнован?

— Из-за чего? Из-за лекарства твоего,- ворчливо ответил Хельмут, усаживаясь в кресло. — Стоило тебе уехать, как у Сильвии начался приступ. И как всегда ничем не снимался. В общем, она своими стонами и воплями довела меня до того, что я рискнул дать ей десять капель твоего лекарства.

— И как, оно помогло? — взволновано спросил Краузе.

— Еще как, — кивнул Шваб. — Буквально на моих глазах ей стало лучше, а еще через двадцать минут она пошла, напевая песенку, поливать свои орхидеи, предварительно вырвав у меня обещание, съездить к тебе за этим чудо — лекарством и забрать все, что у тебя имеется на сегодняшний день. Она собирается рекомендовать его всем своим подругам по несчастью, а таких у нее чуть не треть Мюнхена.

— Ну, исчезновение симптомов мигрени у твоей супруги ничего не доказывает, — занудным тоном начал говорить Краузе. — Сам понимаешь, возможен эффект плацебо. Только длительное изучение свойств этого средства поможет сделать определенные выводы.

Шваб, засмеялся.

— Готлиб, кому ты это рассказываешь? Я все прекрасно понимаю. Но и ты пойми меня, когда жена вместо того, чтобы полночи стонать, менять холодный компресс на лбу и трепать мои нервы, идет поливать орхидеи, притом напевая песенки, я сделаю все возможное, чтобы это средство приобрело право на жизнь.

— Вот все, что у меня имеется, — показал Краузе остатки флаконов, хранившиеся в сейфе у него в кабинете. — Часть из них я потратил на исследования, часть привез тебе. Осталось, как видишь, тридцать штук.

Шваб взял в руки флакон с лекарством и начала его задумчиво разглядывать.

— А ведь твой новый знакомый из России очень непрост, — заметил он. — Обрати внимание на аккуратную упаковку, видимо херр Циммерман профессионально занимается этим вопросом, а ты утверждал, что он психиатр?

Краузе снисходительно улыбнулся.

— Хельмут, его жена провизор с семнадцатилетним стажем работы и двумя фармакологическими образованиями, как думаешь, за это время можно научиться закупоривать пузырьки?

— Ну, тогда понятно, — согласился Шваб.- В общем, оставшееся средство я забираю, возникла необходимость более тщательного исследования. Ты не будешь против, дружище? Ведь безопасность пациентов наша главная цель.

Готлиб Краузе ядовито улыбнулся.

— Дружище, если ты вдруг подумал, что сможешь повторить этот рецепт, спешу тебя огорчить. Мне его создатель заявил откровенно, что сделать этого не удастся, из-за того, что исходные вещества проходят сложный путь обработки, именно из-за неё, состав давно известных трав и минералов приобретает такие свойства.

— Ну, это мы еще посмотрим, — буркнул Шваб. — Так ты отдашь мне остатки препарата на исследование, или нет?

— Отдам, почему бы не отдать, — вяло улыбнулся Краузе. — верни мне две сотни марок уплаченных за проведение анализа и по десять марок за флакончик. Здесь их тридцать, значит, платишь мне пятьсот марок и можешь делать с этим препаратом все, что хочешь.

Только учти одно, на меня в случае чего ссылаться бесполезно. Я не рекомендую никому пользоваться неизвестными препаратами, в том числе и тебе.

— Согласен- сразу заявил Шваб и полез в карман пиджака за бумажником.

— Сильвия в своем репертуаре, хорошо ему хвоста накрутила, — ехидно подумал провизор, когда Хельмут Шваб безропотно отсчитал ему пятьсот марок.

— Вижу, деньги ты не забыл взять с собой, — уже вслух продолжил он свою мысль. — Знал, сколько придется заплатить?

— Зная тебя, ни грана сомнения не испытывал, что сдерешь по максимуму, а максимум твой мне давно известен, — недовольно отозвался Шваб и начал аккуратно укладывать флаконы в свой кожаный портфель.

Я сидел, распивая чаи в одиночестве. Лида и дочки ушли на учебу, а я отдыхал от утреннего гама. Мой кайф прервал телефонный звонок.

Звонили нам очень редко, поэтому трубку я брал с ожиданием неприятностей.

Однако в трубке раздался знакомый голос Готлиба Краузе.

— Херр Циммерман, добрый день, как поживаете?

— Благодарю, херр Краузе, у меня все отлично.

— Рад за вас. Херр Циммерман возникла необходимость встретиться по поводу вашего препарата. Вы не против?

— Нет, конечно, спасибо за звонок, у меня есть два окна в расписании на этой неделе, давайте решим, когда вам будет удобней.

Мы договорились встретиться в ближайшее время, в разговоре Краузе ненавязчиво спросил, нет ли у меня в запасе еще такого же средства, как я ему передавал. В ответ я сообщил, что запаса не имею, потому, что в домашних условиях без хорошей лаборатории заниматься изготовлением лекарств очень сложно.