Глазомер! Быстрота! Натиск!

Глава 6. Фокшаны

– Господа, от наших союзников, стоящих в Аджуде, только что недавно прискакал гонец с посланием, – объявил присутствующим в штабе старшим офицерам Суворов. – Принц Кобургский просит нас о срочной помощи. С его слов, на австрийцев надвигается пятидесятитысячная армия турок. Похоже, что неприятель все же определился с местом для своего удара, и первыми он решил разбить именно их. Я намерен выйти для соединения с войсками принца и со всей решительностью атаковать противника. Даю всем на сборы три часа, после этого мы выстраиваемся в походную колонну и двигаемся как только можно быстрее. Порядок следования у нас будет следующий: первыми идут егеря, они же вместе с казаками Леонова несут дозорную и охранную службу на всем протяжении пути. Затем Стародубовский, Рязанский и Черниговский карабинерные полки, потом Апшеронский и Ростовский пехотные и уже замыкающими будут гренадеры полковника Рекка. До Аджуда нам нужно пройти более сорока верст. Передвигаться мы будем как днем, так и ночью. Именно в быстроте и в скрытности маневра, а также в последующем после него решительном натиске на неприятеля я и вижу залог нашего успеха. Османы хорошо разведали все в округе. Нас подле себя они сейчас явно не ждут, вот и будет для них появление русских полков полной нечаянностью. Здесь, в Бырладе, остаются два пехотных батальона и эскадрон от Рязанского карабинерного полка. Им надлежит всячески демонстрировать присутствие наших войск, чтобы у турок даже и сомнений не возникло в том, что основная часть дивизии ушла из города. Повторяю: через три часа барабаны бьют сигнал «марш» и части, идущие в поход, выстраиваются за городской окраиной в походную колонну головой на юг.

Через четверть часа за околицу выехало в сопровождении полуроты егерей семь походных кухонь.

– Быстрее! Быстрее, братцы! – поторапливал своих ездовых интендант Усков. – Их высокоблагородие Александр Павлович строго-настрого наказали нам времени не терять. Заливаем в баки воду в ближайшем ручье и там же растапливаем печки в кухнях. А потом ходу! Часов через семь, по моим прикидкам, нас уже и сам полк нагонит. К тому времени в котлах и крупа и мясо хорошо разварятся, а еще и протомятся порядком. Лазар, вы уж сторожко все оглядывайте в округе, впереди ведь только Гришин плутонг бяжит, более ведь никаких наших войск там нет. Не дай Бог, басурмане наскочат большой силой, обидно вот так вот башку вдали от всех своих потерять. Да и кухни наши жалко, – похлопал он по пузатому железному баку.

– Не боись, Степан Матвеевич, не отдадим мы вас османам, – заверил интенданта бегущий рядом Вучевич. – Тут казачьи разъезды только вот вчерась прошли, да и дозор Мишки Леонтьева один разъезд из сипахов почти что целиком выбил. Не может быть на этой стороне у турок больших сил. Ну а мелкие, они нам и самим не страшны, пусть только вот попробуют сунуться.

Восьмой уже час топали по пыльной дороге егеря.

– Пробежка, братцы, пробежка! – скомандовал поручик Рожков. – Вона, третья Алексеева в отрыв уже уходит. Легонечко только бежим, безо всякой натуги, здесь вот как раз небольшой уклончик начинается. Руки свободные – вниз, кистями чуть потряхиваем. Хребет тоже встряхнули, выдох больше, чем вдох. Бежим легонько, братцы, вон, нам второй батальон уже на пятки наступает.

– Жарко, ох, как же тут солнце печет! – жаловался Южаков Ваня. – У меня мундир уже раза три от пота замокрился, а потом снова просох. Скорее бы привал, что ли, часа три от того последнего прошло.

– Да не причитай ты, Южак, – буркнул капрал Кожухов. – У тебя только лишь фузея на спине, а у Лошкарева и Суконкина еще и совни, так и ничего, даже ведь не бухтят робята. Может, и тебе копьецо подвесить, чтобы ты не стонал?

– Не-не, Лука Назарович, похорошело мне ужо! – воскликнул егерь. – Вот как с горки этой сбежали, так и совсем ладно стало.

– Ну-ну, – ухмыльнулся капрал, – а то гляди, не хочешь этим помочь, так и у Горшкова можно будет совню забрать, вы же с ним вроде как в приятелях, из одного котелка кашу мечите.

– Эх, а поесть бы нам сейчас не помешало, – проговорил Лыков. – И куда только эти колесные кухни запропастились? Сказали же, после полудня мы их нагоним. Так ведь и вечер, вон, уже совсем скоро!

– Скоро, уже совсем скоро они, Тишка, будут, – с шумом выдохнул воздух капрал. – Потерпите еще маненько, братцы, нам-то оно такое ладно, мы ведь, егеря, к долгим переходам привычные. А вот пяхоте, да по такой жаре каково? Хорошо она от нас отстала, а значится, и время на передышки у нас будет поболее. Все, хватит уже болтать, дыхание с того шибко сбивается, сейчас, вон, опять подъем начнется.

На затяжной подъем рота выходила, натужно топая сапогами по пыли. Только и слышался глухой топот подошв и сопение сотен людей.

– Живем, братцы, дошли! – радостно воскликнул Южаков. – Вона, в самой низинке у околицы рощи наши кухни дымят. Первая рота уже с котелками подле них толпится. Прибавим-ка шагу!

Целых два часа отдыха было у егерей. Пообедав горячим, они устроились в теньке, вытянув ноги, и даже успели уснуть, когда прибыли конные карабинеры и пехотинцы. У них из еды были лишь одни сухари, которые запивались водой, взятой из ручья.

– Братцы, пора, пора нам, братцы, – расталкивали свои отделения капралы. – Сейчас уже все полки на дорогу начнут выгонять. Побыстрее вставать надобно, потом в сутолоке да в пыли гораздо тяжелее выходить будет.

Роты вставали одна за другой, шла быстрая перекличка, и они убегали легкой трусцой на юг. До темноты предстояло пройти большой отрезок пути, и только после полуночи у местечка Богешти егерей ждал очередной привал.

Семь тысяч русских солдат прошли более сорока верст за одни сутки – немыслимая скорость передвижения для армии 18-го века! Когда принцу Кобурскому сообщили, что русские войска встали лагерем по соседству, он просто в это не поверил, желая убедиться в известии собственными глазами.

Войска Суворова отдыхали после изнурительного марша, а командующий австрийской армией поспешил к Александру Васильевичу.

Полевые кухни, похоже, застряли при переправе через приток речки Сирет, так что готовили пищу артелями на кострах. В ход шел полевой набор для быстрого приготовления, испытанный еще в Первую кампанию. Крупного помола мука из жареного ячменя смешивалась с топленым маслом, туда же добавлялся кипяток и подкидывались кусочки вяленого мяса. Даже на костре варить такое не было нужды, дай немного всему распариться – и можно уже есть. Вкусно, питательно, а главное, очень быстро. Ну, разве что потом парой сухарей с травяным чаем и с горстью орехов дополнить ужин.

– Третий раз уже австрийцы заезжают, – кивнул Гусев на скачущий из Аджуда отряд всадников. – Я в штабной шатер заходил, так мне говорят, что, дескать, не велено принца до нашего генерал-аншефа допускать. После второго его приезда он чего-то там ворчал, даже ругнуться по-своему изволил, а вот же и трех часов не прошло, как опять к нам в лагерь пожаловал.

– Хм, очень интересно, – хмыкнул Егоров, – Александр Васильевич такой человек, что ничего и никогда просто так не делает. Пойду-ка я туда сам, погляжу, может, и проясню чего насчет дальнейших наших действий.

Лешка застал уже финальную часть разыгрываемой перед ним комедии. В первый раз по прибытии принца Кобургского к русскому генералу ему было сказано, что принять его не могут по той причине, что «Суворов пьян». Австриец слегка удивился такой формулировке, пожал плечами и был вынужден удалиться. Однако его очень тревожила активность находящихся неподалеку турок, и вскоре он прибыл в лагерь к русским опять. На этот раз штабным офицерам было приказано отвечать, что принять принца не могут, поскольку генерал-аншеф усердно молится. Фридрих немного обиделся на столь непочтительное к нему отношение, поворчал и был вынужден вновь удалиться в свой лагерь. Уже в темное время в Аджуд прискакал дальний разъезд гусар, доложивший, что турки начали наведение переправы через реку Путна.

– Если неприятель навалится на нас всеми силами, это будет конец, – заявил его высочество своим генералам. – Турки прижмут нас здесь, в Аджуде, к Сирету, частью перережут, а всех остальных утопят в реке. Нужно срочно что-то делать, переправляться ли самим на левый берег и уходить в сторону русской армии или же отступать на север вдоль реки. В любом случае промедление смерти подобно! Я еду опять к этому несносному Суворову и добьюсь от него внятного изложения его планов!

– Простите, ваше высочество, но «Суворов опять напился и лег спать!» – заявил адъютант русского командующего Егор Борисович Фукс.

– Я уже третий раз пытаюсь увидеть вашего генерала, и мне трижды дерзко отказывают в этом! – вскричал в негодовании принц. – Сообщите ему немедля о моем приезде! Я желаю его увидеть в любом виде!

Назревал скандал! Вдруг из шатра русского генерала выскочил какой-то взъерошенный, красномордый мужик в расстегнутом до пупа мундире и с размаху прямо под ноги их высочеству выплеснул целое ведро воды.

– Простите, барин! – дыхнув перегаром, завопил он что есть мочи. – Нечаянно я! – и, бросив ведро, пустился наутек.

Оторопевший от неожиданности принц посмотрел на свои мокрые сапоги, потом грязно выругался и с криком «Да они тут все перепились!» ускакал в свой лагерь.

– Алексей Петрович, пожалуйте в шатер, – как ни в чем не бывало предложил Лешке адъютант Суворова. – Там уже более половины командиров собрались, остались только вы да карабинеры.

– Чего у тебя лицо такое удивленное и глаза круглые, а, Егоров? – с усмешкой спросил его Александр Васильевич. – Ну вот никак нам нельзя покамест с принцем видеться – «…он умный, храбрый, да ведь он тактик, а у меня-то план не тактический. Мы заспорили бы, и он загонял бы меня дипломатически, тактически, энигматически, а неприятель решил бы спор тем, что разбил бы нас. Вместо того: Ура! С нами Бог! – и спорить нам некогда…»

В шатер зашли командиры карабинерных полков, и Суворов попросил всех присутствующих подойти к походному столику с разложенной на нем картой.

– Господа, наша понтонная рота совсем скоро закончит сооружение переправы через речку Тротуш, правый приток Сирета. И тогда уже будет можно начинать марш в сторону османской армии. Диспозиция наших совместных с союзниками сил и неприятеля такова, поглядите на карте…

Совещание закончилось примерно через час. По плану Суворова, объединенные силы русских и австрийских войск должны были выступать ночью, дабы успеть подойти к туркам неожиданно. Часа через три следовало поднимать солдат и готовиться к выходу.

Алексей шел в сторону расположения полка.

– Прошка, Прошка, зараза! – послышалось от штаба. – Ну вот где тебя опять, пьянь ты эдакая, носит?! Ты почто же это, оболдуй, цельного принца моею же водой окатил?! Ну вот никакого пардону в тебе нету!

«Удивительный человек! – думал Алексей. – Странный и зачастую непонятный многим современникам из высшего сословия, но зато просто обожаемый своими солдатами».

В полночь, когда переправа через Тротуш была закончена, принц Кобургский получил от Суворова лаконичную записку, написанную по-французски, с планом их ближайших действий: «Войска выступают в два часа ночи тремя колоннами; среднюю составляют Русские. Неприятеля атаковать всеми силами, не занимаясь мелкими поисками вправо и влево, чтобы на заре прибыть к реке Путне, которую и перейти, продолжая атаку. Говорят, что Турок перед нами тысяч пятьдесят, а другие пятьдесят – дальше; жаль, что они не все вместе, лучше бы было покончить с ними разом».