НеТемный

Я отпустил беднягу и дал ему несколько секунд оклематься. Потом добавил хлёсткой пощёчины.

— Я спрашиваю, ты отвечаешь. Лишнее слово — ломаю вторую ногу.

— Ты же лиственник…

Я перехватил его руку и просто сломал палец. Это добавило криков, и я склонился над его ногой. Судя по круглым глазам, носатый наконец-то всё понял и замахал руками, изредка поскуливая от боли:

— Да, да, да…

— Куда ехал караван?

— В Соле… В Солебрег…

— Кому нас везли?

— Я не… — он покачал головой, и завыл, когда я двинул рукой к его ране, — Не знаю!!! Толстый его Чумным называл, больше ничего не знаю!!!

— Где вы меня взяли?

Тут носатый удивлённо уставился на меня.

— Не понял…

Я не стал церемониться и, схватив его за ногу, рванул вверх и вниз. Бедняга, закричав, всё же потерял сознание.

— А, хорлова ты падаль!!! — мимо меня метнулась среброволосая молния, — Дерьмо мороженное!!!

Колдунья, схватив за грудки носатого, затрясла его и стала бить кулаками по лицу. Недолго думая, я сгрёб её за плечо и отбросил обратно.

— Ты! — она взвилась, рубаха у неё сползла почти до живота, но Креона даже не обращала внимания на это, — Ты видел, Малуш, что они с ней сделали⁈

Ну просто дьяволица из ледяного ада, с горящими голубыми глазами. Воздух заискрился инеем вокруг неё, её губы и даже соски побелели от мороза, и на меня повеяло холодом.

— Сядь, — спокойно сказал я.

Я говорил это таким тоном, как тысячи раз говорил своим слугам и рабам. И они знали, какая плата ждёт их, если ослушаются.

Креона наткнулась на мой взгляд и, надув побелевшие губы, молча села на траву. По её щекам текли слёзы.

Рядом тут же оказался бард, протянувший руку к её плечу:

— Хладочара, душа моя, иди я тебя утешу, — при этом взгляд его ни на секунду не сползал с обнажённой груди, на которой иней уже растаял мелкими каплями.

Колдунья всё же пришла в себя и, гневно отбросив руку Виола, снова натянула рубаху. Потом мрачно уставилась на охранника.

— Кто это там? — спросил я колдунью, кивнув на дальнюю повозку с девушкой в кандалах.

Креона долго сверлила меня взглядом, но так ничего и не сказала, лишь снова включила надменную маску и гордо вздёрнула подбородок.

— Они вместе попали к ним… уф-ф-ф… в лапы, — устало пояснил мне бард, кивнув на Креону и на надсмотрщика.

Он стоял на четвереньках рядом с колдуньей и держался за живот. Позеленевший бард старался не смотреть по сторонам, и казалось чудом, как он вообще добрался сюда сквозь кучу трупов.

Я ухмыльнулся. Не иначе, свет Сияновых грудей ему помог… Но едва Креона натянула рубаху, как спасительный свет померк.

Застонал, очухиваясь, надсмотрщик. Его глаза сначала тупо глазели в голубое небо, а потом испуганно сфокусировались на мне. Прекрасно, не надо будет всё повторять.

— Итак, продолжаем исповедь.

— Исповедь⁈

— А ты как думал, ну не допрос же, — я злобно ухмыльнулся, покосившись на барда с колдуньей, — Не может же листва допросы устраивать?

Виол и Креона, судя по их лицам, разделяли мой юмор так же, как и надсмотрщик. Уставились, как Жрецы Света на обосранный алтарь, и не знают, что сказать.

— Где вы меня схватили?

— В Кам… В Камнеломе.

Что это за город, я, конечно же, не знал, но в будущем надеялся на двоих молчаливых спутников. Информации мне нужно было ещё много.

— Как это случилось? Я что, задолжал кому-то?

— Не… не знаю, тебя твои же привели!

— Кто? — я удивился, — Лиственники?

— Какие лиственники? — надсмотрщик всхлипнул, когда я двинул рукой к его ноге, — Броссы!

Я даже плюхнулся на задницу от удивления. Вот тебе на!..