Шестнадцатые звездные войны

***

Проще было полностью сменить одежду, чем отчистить первоначальную. Рипли теперь старалась отмыть маленькие руки девочки, протирая между пальцами и убирая грязь из-под ногтей. Постепенно под темным слоем начала появляться розовая кожа. Занимаясь всем этим, Рипли беспрерывно болтала.

— Не знаю, как тебе удалось выжить в полном одиночестве, но я знаю, что ты отважная девочка, Ребекка.

И вдруг до ее ушей донеслось едва слышимое:

— Я-ящерка.

Рипли вся напряглась и отвернулась, чтобы скрыть волнение. Продолжая очищать одежду, она придвинулась совсем близко к девочке:

— Извини, малышка, но я что-то не расслышала. Иногда мои уши меня подводят. Так что ты сказала?

— Ящерка. Меня зовут Ящерка. Меня все так звали. Ребеккой называл только брат.

Рипли заканчивала мыть вторую руку. Она понимала, что если она не ответит, то девочка может опять замолчать надолго. В то же время следовало быть осторожной, чтобы не расстроить малышку. Надо быть начеку и не задавать вопросов.

— Хорошо, пусть будет Ящерка. А мое имя Рипли. Меня все зовут так. Но ты можешь называть меня, как тебе захочется.

Ответа не последовало, поэтому Рипли взяла только что отмытую ручонку и с церемонным видом пожала ее.

— Приятно познакомиться, Ящерка.

Она показала на голову куклы, которую девочка продолжала яростно сжимать в руке.

— А это кто? У нее есть имя? Держу пари, что есть. У каждой куклы обязательно есть имя. Когда мне было столько же, сколько тебе, у меня было множество кукол, и у каждой было свое имя. А иначе как же их различать?

Ящерка посмотрела на пластмассовую голову своими безучастными глазами:

— Кейси. Это моя единственная подруга.

— А как насчет меня?

Девочка посмотрела на Рипли таким взглядом, что та была ошеломлена. В этом взгляде была тяжесть всего пережитого. Это был совсем не детский взгляд. Голос ее был ровным и бесстрастным.

— Я не хочу, чтобы ты была моей подругой.

Рипли попыталась скрыть свое удивление:

— А почему бы и нет?

— Потому что ты скоро тоже уйдешь, как и все.

Она посмотрела на голову куклы.

— А с Кейси ничего не случится. Она всегда со мной. А ты уйдешь. Ты умрешь, и я снова останусь одна.

В этом детском заявлении не было ни капли гнева. Она никого не обвиняла. Все было сказано спокойно и с такой уверенностью, словно о свершившемся. Это было не предсказание событий, а сообщение о факте, который скоро должен произойти. И именно это заставило Рипли похолодеть от ужаса, а не все произошедшее с того момента, когда они покинули «Сулако».

— Ох, Ящерка! Твои мама и папа исчезли таким образом, ведь так? Ты просто не хочешь об этом рассказывать?

Девочка кивнула и уставилась на свои коленки. Ее пальцы, сжимавшие голову куклы, побелели.

— Милая моя, они бы вернулись, если бы смогли, — заверила Рипли. — Я уверена в этом.

— Они мертвы. И поэтому они не могут вернуться ко мне. Они мертвы. Как и все остальные.

Было страшно видеть у ребенка такую холодную уверенность.

— А вдруг нет. Почему ты так в этом уверена?

Ящерка подняла глаза на Рипли. Дети так не глядят на взрослых. Но эта девочка была ребенком только снаружи.

— Я уверена. Они мертвы. И ты тоже скоро умрешь. А мы с Кейси снова останемся одни.

Рипли не отвела взгляд и не улыбнулась. Она боялась отвернуться даже на мгновение, потому что девочка моментально почувствовала бы фальшь.

— Ящерка, послушай меня. Я не оставлю тебя, Я не собираюсь умирать, обещаю тебе. Я буду всегда рядом с тобой. Я буду с тобой столько, сколько ты захочешь.

Девочка смотрела вниз. Рипли чувствовала, какая внутренняя борьба происходит в этом маленьком человечке, пытавшемся поверить только что услышанному. Через некоторое время девочка снова подняла глаза.

— Ты обещаешь?

— Крест мне на сердце, — Рипли вдруг вспомнила детскую клятву.

— Клянешься смертельной клятвой? На этот раз Рипли мрачно улыбнулась.

— Клянусь смертельной клятвой.

Девочка и женщина пристально смотрели друг на друга. Глаза Ящерки налились слезами, нижняя губа задрожала. И неожиданно маска безразличия сменилась другой, более естественной: на Рипли смотрел перепуганный ребенок. Малышка бросилась женщине на шею и разрыдалась. Рипли чувствовала, как слезы ручьями стекали по только что вымытым щекам на ее собственную шею. Но она не обращала на это внимания и, крепко прижав к себе девочку, шептала ей ласковые слова.

Глаза Рипли тоже наполнились набежавшими слезами. Она почувствовала вдруг страх в этом центре управления Хадли, но все же надеялась, что сдержит только что данное обещание.

Прорыв в отношениях с девочкой совпал с другим, в операторской, когда Хадсон издал победный клич:

— О! Хватит скалиться, готовьте манатки. Я нашел их. Дайте старому Хадсону приличную машину, и он разберется и с вашими деньгами и проблемами, и с давно пропавшим кузеном Джедом.

Он наградил консоль управления нежным шлепком.

— Этот малыш немного пострадал, но еще способен играть в мяч.

Горман склонился над плечом техника.

— В каком они состоянии.

— Неизвестно. Эти ПЛД могут передавать сигналы на большие расстояния, но совершенно не сообщают подробностей. Но похоже, что они все там.

— Где?

— В районе станции атмосферной переработки, — и, поглядев на схему, Хадсон добавил: — Подземный уровень «С» в южной части комплекса.

Он постучал пальцем по экрану.

— Когда речь идет о местонахождении, этот симпатяга работает, как часы.

Все собрались вокруг техника, чтобы посмотреть на монитор. Хадсон вызвал изображение колонии и, выбрав одну часть, увеличил ее. В центре схемы станции переработки группа голубых пятен мерцала подобно диковинным обитателям морского дна.

Хикс хмыкнул, глядя на экран:

— Похоже, у них там городское собрание.

— Черт возьми, зачем они туда забрались? — вслух размышляла Дитрих. — Мы же решили, что последняя схватка произошла здесь.

— Должно быть, им удалось спастись и укрыться в более безопасном месте.

Обернувшись, Горман заметил с видом профессионала:

— Помните, что атмосферный процессор работает на полную мощность. Может быть куча неприятностей. Ну ладно, надо все проверить на месте.

— Пошли, девочки, — сказал Эйпон, одевая вещмешок.

В операторской вдруг все ожило.

— Я думаю, на все уйдет не больше часа, — добавил Эйпон и, обратившись к Хадсону, спросил: — Как туда попасть?

Техник отрегулировал увеличение на экране. Снова появилось полное изображение колонии.

— Вот здесь есть небольшой служебный проход. Лучше идти по нему, сержант.

Эйпон посмотрел на Гормана, ожидая приказа.

— Не знаю как вы, сержант, — сказал ему тот, — но я не любитель длинных кривых коридоров. Я хочу, чтобы все добрались до места свежими как огурчики. И еще хотелось бы, чтобы нас прикрывал бронетранспортер.

— Я такого же мнения, сэр, — оживился сержант. Он уже собрался было что-то возразить или поспорить, и очень обрадовался, что в этом нет необходимости. Группа десантников одобрительно кивнула. Конечно, у Гормана нет большого опыта, но, по крайней мере, он не дурак.

Хикс крикнул в сторону маленькой комнаты:

— Рипли, мы собираемся за город. Не хочешь с нами?

— Мы обе пойдем.

Несколько удивленных взглядов встретили ее, когда она вывела девочку из комнаты.

— Это Ящерка. Ящерка, это мои друзья. Они и твои друзья тоже.

Девочка просто кивнула, как бы не желая сравнивать Ришта с остальными. Некоторые из десантников тоже кивнули в ответ, навешивая на себя оружие. Берк ободряюще улыбнулся. Горман выглядел удивленным.

Ящерка снизу вверх смотрела на своих новых энергичных друзей, крепко сжимая в руке голову куклы.

— Куда мы идем?

— В одно безопасное место. Скоро увидишь.

У девочки на лице появилось нечто, похожее на улыбку.

Пока они ехали от центра управления до станции переработки, настроение у сидящих в бронемашине было более подавленным, чем тогда, когда они покидали корабль. Картина всеобщей разрухи, продуваемые ветрами искалеченные дома и бесспорные следы тяжелых боев как-то поубавили пыл морских пехотинцев.

Было ясно, что причина нарушения связи между колонией и Землей не связана с повреждениями местного оборудования. Тут замешаны существа Рипли. Кто-то заставил колонистов прервать связь. Если верить Рипли, еще не все закончилось. Вне сомнения, маленькая девочка могла бы рассказать немало, но ее нельзя было тревожить вопросами. Это был приказ Дитрих. Процесс восстановления шел очень медленно, поэтому не следовало лишний раз беспокоить ребенка. Находясь в транспортере, можно было своим воображением заполнить пробелы в информации на дисках, предоставленной Рипли. У солдат обычно очень живое воображение.

Вежбовский вел транспортер среди тускло освещенного ландшафта по мощеной дороге, тянувшейся прямо к стоявшей в километре отсюда станции переработки атмосферы. Ветер яростно пытался сдуть огромную машину, но безрезультатно. Бронемашина могла выдержать ветер силой до трехсот километров в час. Так что бури Ахеронта ее не тревожили. Сзади транспортера приземлился модуль, поджидая возвращения солдат. Впереди светилась огромная коническая башня, продолжая свою работу по преобразованию суровой атмосферы Ахеронта.

Рипли и Ящерка сидели, тесно прижавшись друг к другу, сразу за операторской кабиной. Вежбовский был поглощен управлением транспортера. Внутри хорошо вооруженной и защищенной машины девочка стала более словоохотливой. Хотя у Рипли на языке вертелся десяток вопросов, она терпеливо сидела и слушала, поджидая удобного момента. Ящерка сама случайно может ответить на незаданные вопросы. Ну вот как сейчас.

— С ней лучше всего играть, — девочка подняла руку с головой куклы вверх. — Я знаю весь лабиринт.

— Лабиринт? — Рипли вспомнила, где они нашли ребенка. — Ты имеешь в виду систему вентиляции?

— Да, я ее всю знаю, — последовал гордый ответ. — И не только воздушные проходы. Я забиралась даже в тоннели. Там полно проволоки и всякого хлама. Я вообще могу забраться куда угодно. Я ас. Я могу спрятаться лучше всех. Они всегда говорили, что я обманываю, потому что я самая младшая, но это ведь совсем не имеет значения. Я намного проворнее их. И у меня очень хорошая память. Я могу вспомнить любое место, где я была.

— Да, ты действительно ас.

Девочка была довольна похвалой. Рипли посмотрела вперед. За лобовым стеклом маячила станция переработки.

Это было довольно некрасивое сооружение, чисто утилитарное по замыслу. На многочисленных трубах, камерах и кабелях виднелись следы камней и песка, которые в течение десятилетий обрушивал на станцию ветер. Все эти приспособления были эффективными, но, вместе с тем, выглядели безобразно. Станция работала круглосуточно на протяжении многих лет, и, вместе с другими ей подобными, разбросанными по планете, она должна была очищать и обогащать атмосферу Ахеронта, чтобы создать мягкий, близкий к земному климат. Это страшилище способствовало созданию прекрасного.

Монолитная металлическая громада возвышалась над транспортером, когда Вежбовский остановил его у главного входа. Возглавляемые Хиксом и Эйпоном десантники остановились перед дверью огромных размеров. Их оглушал дикий рев гигантских машин вперемежку с завываниями ветра. Даже без людей отлично сработанные механизмы продолжали свое дело.