Чтобы понять. Банкосы

Так и у нас — в первую группу отбирали людей определенного типа, способных к анализу и обладающих хорошей памятью, с устойчивой психикой и обладающих навыками исследовательской работы. После начала работ с полученными данными требования к донорам изменились — набираем тех, кто наиболее подходит для работы с визуализацией информации, но не это главное. Нам нужны наблюдательные люди с фантазией, способные к сопереживанию, глубоко чувствующие чужие эмоции… Так что не говори: «Гоп!», пока не пройдешь все этапы проверки. И учти, что результаты будут оцениваться еще и целой группой экспертов, не только входящих в наш проект. Компьютер дает только статистику, а решение всегда остается за людьми.

Стану нравилось в институте, и с каждым посещением все больше. В лаборатории, где самым старшим по возрасту был Игнат, ему было тридцать восемь, со всеми он был на «ты» с первого дня. И это не было игрой или условностью, о которой в издательстве талдычил психолог: мол, обращение на «ты» между работниками снимает напряженность, которая у современного человека возникает в коллективе, где есть люди разного возраста и служебного ранга… После некоторых раздумий Стан пришел к выводу, что такая атмосфера равенства и содружества, столь непривычная новичку, не возникла случайно, это создавалось намеренно, но ненавязчиво. Но вот было ли это как-то регламентировано правилами или было заложено в самой атмосфере института, он еще не разобрался, но склонялся в пользу второй гипотезы. Контраст между издательством, где он проводил день и институтом, который он посещал вечерами, вызывал возрастающее раздражение. И с каждым новым посещением института он все лучше осознавал причины своего недовольства и раздражения.

В издательстве он постоянно должен был помнить о том, что он служит хозяевам, должен зарабатывать деньги, а для этого должен угождать клиентам и, согласно правилам, забитым в его договор, стремиться выжать из них как можно больше денег. В лаборатории же он становился равноправным членом команды, стремящейся к общей цели, работающей не на «дядю», а для всей команды, а если задуматься, то и на все человечество, как бы наивно и патетически это не звучало. Он понимал, что СОЧ старается получить от своих проектов какую-то прибыль, но он был этому только рад, ведь деньги пойдут на расширение исследовательских работ, на поиск новых миров и новых разумов. То есть опять же на общую пользу. Все это заявлено в документах организации, входи в Сеть, заходи на сайт и читай. Черным по белому…

Ему импонировало, что СОЧ представляет собой организацию, объединяющую всех, кто стремится не просто заработать или добраться до власти, но и принести пользу обществу. Пусть это будет польза для маленькой группы людей, но она должна быть. Эта организация дает возможность работать в самых новых областях науки и техники, поддерживает все начинания, направленные на развитие, как отдельных сообществ, так и всего человечества. Принципы объединения были достаточно просты и приемлемы для любого человека, готового работать индивидуально или в команде на общее благо: открытость стремлений, желание принести пользу всем. Так, по крайней мере, он понял основные принципы организации, впервые прочитав Декларацию СОЧ. Уже после того, как согласился пройти проверку в институте. И мог бы узнать об этом раньше, если бы интересовался тем, что происходит в окружающем мире. И ведь слышал о СОЧ ещё в школе, когда школьников отправляли на профтестирование.

Он и сам прошел подобное тестирование и последовал рекомендациям специалистов городского центра профориентации, поступив после окончания школы в художественную Академию. Но только сейчас понял, что не обращал внимания на то, что тогда казалось обыденным. Ведь все школьники в городе могли пройти тестирование, бесплатное и полезное для будущего. Добровольно, конечно, но кто же откажется узнать, чем ему лучше всего заниматься по жизни? Хотя были и такие, кто отказывался. Тогда он не интересовался, кто проводит тестирование. Все пошли, и он пошел. И вот — новая проверка, только сейчас более сложная и специализированная, даже во время учебы в Академии он не сталкивался с такими тестами. Но ведь и работа будет более ответственной, но он уже чувствовал, что справится.

— Слушай, Игнат, — стянув через час тестирования шлем и почесав вспотевший от напряжения затылок, обратился Стан к завлабу, просматривающему результаты на мониторе. — А нельзя ли мне посмотреть что-нибудь из того, что уже расшифровали по Жемчужине?

— Почему нет? — обернулся к нему через секунду Игнат с довольным видом. — Можно посмотреть, только тебе надо будет минут тридцать настраивать читающий шлем. Записи тогда делались примитивно, спектр эмоций был узким, объем инфы был небольшим. Сейчас техника помощнее и опыта у нас побольше, но стыковать старую технику с новой всегда проблемно. Уже поздно, если хочешь, сегодня настрой шлем, а завтра посмотришь. Я подберу что-нибудь.

— Отлично, — обрадовался Стан и, встав с кресла, с хрустом потянулся. — Только вот выпью кофейку. Замучили вы меня сегодня.

— Нет, лучше чайку выпей, — посоветовал Игнат. — А то потом всю ночь будешь ворочаться, не выспишься.

— Не-а, меня кофе бодрит на полчаса, потом опять спать захочу.

— Ладно. Гоша, — позвал лаборанта Игнат и, когда тот вынырнул из своего угла, отгороженного стойками с аппаратурой, с улыбкой кивнул на Стана. — Завтра наш кандидат желает посмотреть материал с Жемчужины, подбери что-нибудь, и четвертый шлем после настройки не трогай.

— Но там ведь ещё не всё оформлено, — недовольно скривил губы Гоша. — У Лорки пока одни кусочки надерганы, а записи сдали для копирования в архивную базу. Через два дня только вернут.

— Хорошо, я сам подберу что-нибудь из Лоркиных записей, — успокоил его Игнат. — Ты прибери второй шлем и закругляйся, девять часов уже.

— Как скажешь, начальник, — пожал плечами Гоша, забрал со стола Стана шлем и снова скрылся в своем углу.

Стан подошел к кофейному автомату и выбрал двойной черный.

— 4-

Стан, терпеливо ожидавший, пока наполнится кружка, вздрогнул, когда в спину ткнули чем-то твердым.

— Вот, кандидат, — протягивал ему золотистый шлем с цифрой «4» на макушке Гоша, подошедший сзади неслышно. — Смотри картинки, нам не жалко.

— О, черт, ты меня напугал! — и тут же, забыв об испуге, Стан придирчиво перевернул шлем — прокладка внутри была свежей. Все-таки Гоша лаборант отличный, понимает, что к чему. И сердиться на него было невозможно. Длинный и тощий, с густой гривой каштановых волос и носом-пуговкой, обсыпанным веснушками, Гоша напоминал ему длинноного и неловкого щенка борзой, хотя ему за тридцать перевалило. Способностей у него особых не было, интереса к науке тоже, но аккуратность и тщательное исполнение поручений делали его ценным сотрудником лаборатории. Да и айтишное образование делало его хорошим помощником для Игната, который постоянно что-то новенькое конструировал.

— Я тогда на первое кресло сяду, для разнообразия, — попросил Стан.

— Можно, — флегматично отозвался Гоша, уже развернувшийся в сторону своего угла. — Я сейчас вернусь, помогу подключиться. Только тормозну тестовую программку…

— Ну что, сегодня тоже неплохо получилось, — с удовольствием глотая кофе с молоком и жмурясь словно кот, наевшийся сметаны, заметил Игнат, развернувшись от монитора.

— Шестьдесят пять, это хорошо. Ты не расстраивайся, Стан. Средний балл — это не главное. Сегодня тебя гоняли по части памяти, а оценить такие способности непросто. Ольга будет довольна, когда увидит твой результат.

— Да-а? — с сомнением протянул Стан, но решил последовать совету и не огорчаться.

— Слушайте, а почему других кандидатов я не вижу? Каждому свое время назначено или нас специально не показывают друг другу? — решил он поинтересоваться. Ему действительно только сейчас это пришло в голову, и он с интересом ожидал, что же ответит Игнат.

— А ты считаешь, что кандидатов так много, что они должны в очереди стоять, ожидая тестирования? — усмехнулся тот и, поставив опустевшую чашку на стол, развел руками.

— Нет, Стан, сейчас кроме тебя никого не проверяем. Если найдутся еще кандидаты в городе, то займемся ими без промедления. Но помимо нас отбором занимаются и региональные центры, а их в России почти три десятка. Если тебя интересует общее количество кандидатов, то спроси у Ольги, она завтра вернется из Питера. Я очно знаком только с пятью донорами, ещё четверо прошли проверку и готовы к работе.

— Обязательно спрошу, спасибо. И ещё хотел узнать, — бросив взгляд на Гошу, слушает ли он тоже, Стан всмотрелся в лицо Игната, стремясь уловить его первую реакцию. — Что потом будут делать прошедшие проверку?

— Как что? Работать, конечно, — удивился Игнат, но, заметив недовольно поджатые губы Стана, поинтересовался: — Ты о чем хочешь узнать? Становятся ли доноры нашими штатными сотрудниками и чем занимаются?

Стан кивнул, подтверждая, что именно это его интересует.

— В принципе — неважно, чем заниматься. — Игнат рассеянно пожал плечами, видимо для него это не являлось чем-то значимым. — Если у них есть желание работать с нами с самого начала, то — пожалуйста, зачисляем в штат. Если нет — продолжают заниматься своими прежними делами до получения первой порции информации. Вот тогда начинается основная работа, и донор либо переходит к нам, либо берет отпуск на основной работе, ведь расшифровка требует полной сосредоточенности и много времени. А сколько у донора займет времени расшифровка и запись на кристалл, не знаю. Главное, чтобы человек хотел работать. Для этого мы создаем все условия, никто не жалуется. А если донор хочет выйти из проекта, то всегда может вернуться на прежнюю работу, в этом отношении у нас всё оформляется юристами. Тебя что конкретно волнует, Стан? Насчет зарплаты можешь не беспокоиться, уровень у нас высокий.

— Да я так, просто подумал… — смутившись, отвел глаза Стан. Не станешь же говорить сейчас, до окончания проверки, что он подумывает о том, как было бы здорово устроиться на работу в институт. Но сейчас об этом он никому говорить не будет, пока не завершена проверка. Остался ещё один сеанс тестирования, чего заранее планы строить?

Но теперь Игнат смотрел на него выжидающе, и не ответить было нельзя.

— Интересно ведь, что меня ждет, если я пройду проверку, — промямлил растерявшийся Стан. И, чтобы сменить тему, снова спросил: — А если я…, ну, донор потом не смог заняться расшифровкой по каким-нибудь веским причинам? Что тогда делаете? Такое уже было?

— М-м-м. Было, — не сразу подтвердил Игнат и вздохнул. — Только два случая за последние десять лет. Один донор отказался, а второй донор… погиб. Несчастный случай. А человек был хороший.

— А почему первый отказался? — с жадным любопытством подался к нему Стан, но тот не стал вдаваться в подробности.

— По семейным обстоятельствам, переехал в другой город. А ты что, уже сейчас испытываешь какие-то сомнения? Тогда лучше сразу скажи, ведь запущенный процесс остановить будет невозможно, твой репликант будет жить долго, но кто его данные потом сможет качественно обработать?