Незримое

Глава 12

– Бленкин, а как же честь? Куда она девалась?

– Не знаю, господин, я не брал.

(с) Терри Пратчетт

Когда-нибудь потомки сложат легенды об этом эпическом сражении…

Точнее о моем эпичном фиаско, в-руку-укушенном поручике и товарище Ковальчуке, что ценой неимоверных усилий вырвался из железной хватки врага народа и… устроил банальную пацанскую драку.

Да, благодаря нашему с Яном вмешательству, братец мой несколько сдал позиции, однако быстро стряхнул с себя балласт и почти успел отбиться от первого хука шефа. Почти. Скулу все-таки зацепило, и Игорь отлетел к столу. Ковальчук бросился следом, а я тихонечко отволокла погрызенного поручика в самый дальний уголок, чтобы уже оттуда наблюдать за представлением.

– Может, разнимем? – поинтересовался Ян, глядя, как теперь уже шефа сбивают с ног мощным ударом в челюсть.

– Тебе одной попытки не хватило? – фыркнула я.

– Если бы не ты…

– Да-да, я корень всех зол, причина всех бед, источник всех…

– Соня, хватит.

Я обиженно надулась.

Знаю, знаю, он мне ничего не сделал и вообще золотой мужик, помочь пытается, дверцу машины открывает, отцовский и бабулин взгляды не морщась выдерживает, но бурлящие внутри эмоции требовали выхода, и этот вариант казался самым безопасным.

– Ты правда собралась к этому… вещуну? – вновь подал голос Ян и с шипением скривился, когда немаленький кулак моего брата угодил Ковальчуку под дых.

– А я правда есть на записи камер из кафешки?

– Правда.

– Ну вот и у меня правда.

Наверное, будь я простым человеком, тряслась бы сейчас от ужаса. Как, ну как меня могли видеть там, где я не была, с тем, кого не знаю, и тогда, когда кусок моей памяти волшебным образом испарился? Невероятно. Немыслимо. Жутко.

Но я все-таки маг, пусть и весьма посредственный. А потому, немного успокоившись и осознав, куда именно влипла, тут же попыталась найти происходящему простое и логичное объяснение.

Вариантов получалось всего два. Либо свидетели и камеры видели не меня, а кого-то очень на меня похожего, а не помню я ничего, потому что память дырявая. Либо я все же действительно умудрилась как-то познакомиться и почаевничать с жертвой, а воспоминания мне подтерли, благо, способов для этого предостаточно.

Первый вариант возможен, конечно, но маловероятен. Второй – заставляет нервничать, но именно своей правдоподобностью.

За всеми этими размышлениями я как-то забыла следить за дракой и крайне удивилась, когда Ян вдруг резко отдернул меня в сторону, а в стену, к которой я только что прислонялась, впечатался мой уже изрядно помятый братец.

– Спасибо, – поблагодарила я поручика.

– Обращайся.

Игорь тем временем встряхнулся, рыкнул и в задницу клюнутым буйволом вновь понесся на Ковальчука.

– А почему они… ну не знаю, магию не используют? – полюбопытствовал поручик, наблюдая за дерущимися уже с каким-то научным интересом.

По мне, так смотрелись они по-дурацки.

Вообще это не первая увиденная мною потасовка, и почти всегда реальные удары не имеют ничего общего с театральными, которые нам показывают на сцене и в кино, но в замкнутом пространстве все становится еще нелепее – ни замахнуться как следует, ни красиво ударить ногой с разворота, ни изящно уклониться в прыжке.

И устали горе-бойцы явно уже на первых тридцати секундах, так что теперь не слишком-то грациозно швыряли друг друга в стены, неистово пинались и пытались не то затискать друг друга, не то защекотать до смерти.

– Здесь стоит блок на атакующие заклинания, – после небольшой паузы ответила я.

– А против порталов, значит, защиты никакой?

– Ну почему никакой. Только Игорь у нас особенный…

Особенный Игорь тем временем подло схватил противника за особо нелюбимый мною потрепанный хвостик, и пока Ковальчук пытался ответить тем же – удачи ему в неравной борьбе со стрижкой под три миллиметра, – нанес не менее подлый удар… куда дотянулся.

И после этого мужчины смеют использовать выражение «кошачья драка» и закатывать глаза в стиле «ой, ну повыдирали вы друг другу космы, подумаешь»? Лицемерные засранцы.

Короче, явившийся (через дверь, как нормальные люди) папа застал уже не полноценный бой, а две скрюченные переплетенные фигуры, в одной из которых с явным удивлением узнал свою радость и гордость – старшего сына. А я разглядела папиного спутника и бочком-бочком отползла подальше, в итоге спрятавшись за Яном.

Высший. Но не наш, управский, а из Надзорного комитета.

Мне кранты?

– Игорь! – проревел отец, и клубок тел на полу моментально распался на две отдельные личности, которые тут же вскочили.

– Виктор Степанович, – задыхаясь, выдавил Ковальчук, спешно оправляя будто изжеванный пиджак и пытаясь рукой прилизать растрепанные космы. Затем тоже заметил, что папа не один, и резко побледнел. – Ник… Николай Алексеевич.

– Здравствуйте, здравствуйте, ребятки, – пропел высший, оглядывая нашу разношерстную компанию. В темных раскосых глазах, окруженных, казалось, миллионом морщинок, плясали искры смеха. – Смотрю, весело у вас тут.

– Николай Алексеевич, я… – начал было оправдываться шеф, но братец его перебил:

– Он не имел права ее допрашивать!

– Чего это? – тут же вздыбился Ковальчук. – Это моя работа, а вот ты…

– Это твоя месть! Почти пятнадцать лет уже прошло – смирись и радуйся жизни.

– Да если б я мстил, то не разменивался бы на всяких соплячек! С тебя бы начал…

– Ты о моей сестре говоришь, упырь лохматый!

Мы с Яном благоразумно помалкивали, изредка переглядываясь, а я еще и мысленно фиксировала крупицы полученной информации. Кажется, главный обидчик Ковальчука нашелся.

Отец же пыхтел все громче, грозя в любую минуту взорваться, а высший только улыбался – теперь в открытую – и даже подмигнул мне разок.

Прям чудеса.

– …в задницу!

– Игорь! – опять рявкнул папа, прерывая ликбез по пешим эротическим прогулкам, и Ковальчук стыдливо вспыхнул, а братец недовольно поджал губы.

Но, надо отдать ему должное, заткнулся.

– Я требую объяснений! – продолжил бушевать отец.

– Да ладно тебе, Виктор. – Высший хлопнул его по плечу. – Ну повздорили мальчики, с кем не бывает. Забыл, как сам чудил по молодости?

По молодости? Папа, по-моему, и сейчас не брезгует…

– Не забыл, – процедил он сквозь зубы. – Но время и место…

– Порой выбираем не мы, – вмиг посерьезнел высший. – Завязывай гневаться и морали читать. У меня мало времени.

– Конечно.

Кажется, до папы дошло, что для его праведного гнева тоже найдутся более подходящие время, место и компания.

– Ну а раз так… – Высший повернулся ко мне и неожиданно холодно улыбнулся: – Софья Викторовна, от лица Магического управления и Надзорного комитета прошу принять наши глубочайшие извинения за это недоразумение. Вы свободны.

– Что… – начали мы синхронно с Ковальчуком и оба же осеклись.

Взгляд высшего метнулся к нему:

– За отсутствием состава преступления дело закрыто.

И в руках шефа материализовалась безликая коричневая папка, в которую он тут же зарылся, судорожно переворачивая страницы. А я наблюдала, как меняется его лицо – от недоумения к неверию, а затем к ярости – и понимала, что меня тупо отмазали на высшем уровне.

Не оправдали – именно отмазали.

На душе заскребли кошки, к горлу подкатила тошнота. Стало вдруг так прашиво-препаршиво, что, когда Ковальчук поднял голову, я быстро отвела глаза, не решаясь на него посмотреть.

– Несчастный случай? – абсолютно лишенным эмоций голосом уточнил он.

– Так точно, – ухмыльнулся папа. – Отравление. Не зря всякие там призывы причислены к разряду особо опасных ритуалов.

– Ну, разумеется, – отстраненно кивнул шеф.

Мне было стыдно. Потому что и он, и Ян прекрасно понимали, что тут все гораздо сложнее, но из-за меня, из-за моей родни, дело теперь по-быстрому замнут. На поручика я тоже старалась не смотреть – опасалась увидеть на его лице тот же гнев, что недавно снедал Ковальчука.

– Я могу идти? – Горло перехватило, и я даже не заговорила – каркнула.

– Да, конечно. Если…

– И тем не менее, – повысил голос Ковальчук, нагло перебивая высшего, – считаю необходимым отстранить Софью Викторовну от работы до выяснения обстоятельств. Есть неопровержимые доказательства сокрытия ею от следствия важных сведений. Я настаиваю на внутреннем…

– А это уже без меня, – отчеканил Николай Алексеевич. – Отстраняйте, увольняйте, нанимайте – воля барская. Ваш же отдел. Только… – он обвел присутствующих тяжелым взглядом, – про последствия своих действий не забывайте.

После чего кивнул отцу и пошагал прочь, на ходу выстраивая портал. Пусть мельком, но я увидела, как высший выстраивает портал! Спасибо Яну за вновь проявленное скрытое, потрясающее зрелище…

Папа, как ни странно, тоже не задержался.

– Проводи сестру, – велел он все еще набыченному Игорю, – прям в квартиру. Дашке на руки сдай. А потом… сам знаешь, к остальным. – И ласково потрепал меня по плечу. – Я ж говорил, что со всем разберемся. Отдыхай. И позвони, наконец, матери!

Когда и он исчез в недрах коридора, мне таки пришлось столкнуться с реальностью – с взглядами трех мужиков разной степени взбешенности.

Ладно, поручик был не то чтобы зол, скорее, раздосадован. И если судить по вымученной улыбке, то даже не на меня, а на систему в целом. А еще на его лице читалась напряженная работа мысли, и что-то мне подсказывало, что так просто Ян это дело не оставит.

В глазах Ковальчука тоже светилась решимость – решимость достать нашу семейку любой ценой.

– Свободны, Софья Викторовна, – процедил он, бросив папку с документами на стол. – О результатах внутреннего расследования и, соответственно, о вашей дальнейшей судьбе в управлении вас известят.

– Ты еще повякай тут, – начал заводиться Игорь, делая шаг навстречу врагу, но я не стала ждать новой битвы титанов.

– Игорь, я домой хочу, – произнесла громко, но мягко, дабы лишний раз его не провоцировать.

– Да, отведите сестру домой, Игорь Викторович, – ухмыльнулся Ковальчук. – И проследите, чтобы из города она не уезжала. А вот если остальные Зеленцовы нас спешно покинут, я не расстроюсь.

Ну вот зачем он нарывается, а? Губит мою миротворческую миссию на корню…

– Иди на хрен, никчемыш, – огрызнулся братец.

От последнего слова шефа буквально перекосило, но сделать он ничего не успел. Игорь уже выстроил портал и втолкнул меня в кольцо, даже не дав попрощаться с Яном. Впрочем, если мне не померещилось, то он крикнул нам вслед что-то вроде «До встречи».

Это обнадеживает.

* * *

Дашка встречала нас хлебом, солью да живностью.

Точнее обедом, вином и крохотным котенком, наверняка едва-едва открывшим глазки.

– Это кто? – спросила я, когда мы материализовались на пороге и мне под нос сунули это пушистое чудо с повисшими ушами и умильно торчащей во все стороны неестественно синей шерстью.

– Дракошка, – разулыбалась сестра.

– И что она тут делает?

– Не она, а он. И он будет тут жить.

Прекрасно. Я с трудом удержалась, чтобы не приложиться обо что-нибудь головой.