Символы власти и борьба за власть: к изучению политической культуры российской революции 1917 года

Впрочем, некоторые корабли с явными «монархическими» названиями сохраняли их удивительно долго. Так, на Черном море портовое судно «Екатерина Великая» и посыльное судно «Великий князь Александр Михайлович» продолжали носить старые имена. Паровая же яхта «Царевна» Балтийского флота даже участвовала в Октябрьском перевороте, выполняя приказы Петроградского военно-революционного комитета[767].

Новая идеология отражалась и на новых проектах: Исполнительный комитет линейного корабля «Андрей Первозванный» предложил собрать деньги на новейший эскадренный миноносец, который должен был получить название «Свобода». Судно должно было стать «кораблем-памятником» в честь революции. Однако Исполнительный комитет Гельсингфорсского совета 20 марта выступил против этого проекта, прозвучало предложение вынести порицание судовому комитету. Утверждалось, что данное предложение лишено практического смысла: новый корабль не сможет быть выстроен до окончания войны. Но звучали и политические аргументы. Так, Исполнительный комитет заявил, что он «не сочувствует милитаристской идее „Андрея Первозванного“, находя ее для свободного народа неуместной». Вопрос о строительстве «корабля-памятника» стал рассматриваться в контексте общей дискуссии о войне, для интернационалистов разного толка эта политическая кампания была неприемлема. Представители линейного корабля возражали, они, в частности, заявили, что их предложение уже ранее, 14 марта, было одобрено Исполнительным комитетом. Конфликт продемонстрировал неэффективность аппарата Совета. Противники инициативы «Андрея Первозванного» в Исполнительном комитете, оказавшиеся в изоляции, подали в отставку. Исполком признал желательным собранные средства препроводить в Морское министерство, а название «Свобода» дать одному из миноносцев, который будет готов к спуску уже весной текущего года. Но 24 марта вопрос об эскадренном миноносце «Свобода» вновь был поднят на заседании Исполнительного комитета. Полковник корпуса корабельных инженеров Р.А. Матросов предложил дать данное имя кораблю с корпусом абсолютно новой конструкции своего собственного изобретения, ибо данное название «не будет оправдывать своего назначения», если оно будет присвоено судну, строящемуся по уже существующим проектам. Однако Исполком оставил в силе свое первоначальное решение. Командующий флотом Балтийского моря уведомил 27 апреля Исполнительный комитет Совета депутатов армии, флота и рабочих Гельсингфорса, что он рекомендовал присвоить название «Свобода» уже строящемуся эсминцу «Владимир», который должен был вступить в состав действующего Балтийского флота летом. Однако строительство корабля затянулось. В адрес специально созданного комитета продолжали поступать деньги и ценные вещи для финансирования проекта. Так, 9 августа Центральный комитет Балтийского флота передал в комитет по сбору пожертвований на строительство корабля «Свобода» ценности, собранные личным составом флота. Кроме денег и серебряных часов в описи указывались: медали серебряные большие — 2, медали серебряные малые — 96, медали бронзовые — 175, Георгиевские серебряные кресты — 3, ордена Святого Владимира 4-й степени — 2, орден Святого Владимира «с мечами» 1. В эту опись, безусловно, вошла только часть пожертвований. Так, лишь команда крейсера «Аврора» сдала в данный фонд Георгиевский крест 4-й степени, 2 золотых креста Святого Владимира, 84 серебряные медали и 160 бронзовых медалей[768]. Эскадренный миноносец «Владимир» 30 августа был переименован в «Свободу» (секретный приказ по морскому ведомству № 221), корабль начал кампанию 16 октября[769].

Не только матросы, но и морские офицеры пытались отразить в названиях своих кораблей свою память о революции. Так, большой быстроходный буксир «Молния», вошедший в состав Днепровской военной флотилии, получил новое имя «Адмирал Непенин» в честь командующего Балтийским флотом, который был убит в Гельсингфорсе во время восстания 4 марта. Биограф А.И. Непенина сообщает, что команда буксира носила на своих бескозырках ленточки с новым названием, «…пока преследования со стороны большевиков не вынудили прекратить работы по вооружению и распустить весь личный состав корабля»[770]. Он не упоминает, к сожалению, точную дату роспуска команды и заявленные мотивы действий большевиков. Неясно, впрочем, были ли они действительно большевиками: для радикальных группировок разного толка, и русских, и украинских, такое название буксира могло быть символом «старого режима», а консервативно настроенные офицеры считали порой «большевиками» всех социалистов.

Судно же, купленное русским флотом в США, получило имя «Единение» (оно сгорело по не установленным причинам 30 августа). Другие яхты, приобретенные также в Америке, получили названия «Рассвет» и «Восход»[771]. Идеологическая нагрузка новых названий выражена неявно, однако все эти слова можно встретить во многих политических текстах, приветствовавших после Февраля «зарю свободы».

Переименовывались и доки морского ведомства, носившие «монархические» названия. Прежде всего, по-видимому, возник вопрос о переименовании в Гельсингфорсе сухого дока имени Николая II. Главный морской штаб принял решение об изменении названия всех морских доков. Приказами по морскому ведомству менялись «монархические» имена доков в Кронштадте, Севастополе, Владивостоке[772].

Переименование военных кораблей внешне напоминает топонимические изменения. Однако в процессе переименования проявлялись различные политические процессы. Морское командование действовало, как правило, под жестким давлением матросов и их организаций. Порой же морские власти ставились перед свершившимися фактами, и своими приказами лишь оформляли свершившееся переименование. В то же время политически умеренные органы городского самоуправления пытались спешно повысить свой статус, представить себя субъектами революционного процесса. Символический переворот носит здесь известный компенсационный характер. Показательно, что Советы промышленных городов не особенно интересовались в это время процессом переименований, их интересы лежали в сфере непосредственной борьбы за власть и влияние. Многие крупные города, промышленные центры еще долго продолжали сохранять свои явно «монархические» имена.

Большая часть кораблей, получивших новые названия, сменили имена до лета 1917 г. Приход большевиков к власти также ознаменовался некоторыми переименованиями, они продолжали уже начатые процессы. Так, Дом инвалидов флота имени императора Павла I приказом по морскому ведомству от 13 декабря 1917 г. был переименован в Дом имени Свободного флота Российской республики[773].

Новый же импульс процесс переименования военных судов получил уже в 1918 г. В феврале была переименована группа кораблей, которые еще в 1916 г. Румыния передала союзной России. В феврале 1918 г., в условиях начавшихся боевых действий с румынскими войсками Центральный комитет Черноморского флота конфисковал их и передал Автономной Верховной румынской коллегии. Русско-румынская комиссия сразу же постановила переименовать корабли: «Принимая же во внимание, что названия этих судов отражают монархический дух, шовинизм воинственный и задорный, там, в Румынии, и что эти названия находятся в противоречии с революцией, постановляет: суда нижепоименованные отныне будут носить следующие названия: „Император Траян“ — „Социальная революция“. „Румыния“ — „Республика Румыния“. „Король Карл“ — „Иоанн Роатэ“. „Дакия“ — „1907“. „Принчипесса Мария“ — „Освобождение“»[774].

Летом и осенью 1918 г. были переименованы суда советской Волжской флотилии. Некоторые корабли получили наименования, вполне соответствующие духу Февральской революции — «Борец за свободу». Другие же отражали идеологию новой власти — «Ваня коммунист», «Рошаль». Сразу два корабля Красного флота в 1918 г. получили название «Агитатор» (в 1919 г. еще один) и еще два — «Лейтенант Шмидт» (всего с 1918 по 1922 г. двенадцать кораблей получили такое имя!). Вдвойне символичным было переименование канонерской лодки «Учредитель», которая стала именоваться «Террорист». Складывающийся уже культ Ленина нашел отражение и в названиях военных судов: с 1919 по 1922 гг. не менее десяти кораблей были названы в его честь.

Большевики использовали и испытанный метод наказания кораблей переименованием. Сразу же после подавления Кронштадтского восстания 31 марта 1921 года линейные корабли Балтийского флота «Петропавловск» и «Севастополь», поддерживавшие мятежников, получили новые имена «Марат» и «Парижская коммуна»[775].

Свой курс переименований проводили и белые, создавая культ героев своего движения. Линейный корабль «Воля» (до 1917 г. — «Император Александр III») в октябре 1919 г. получил название «Генерал Алексеев». Крейсер «Очаков», которому его «революционное» имя было возвращено в 1917 г., сначала вновь стали именовать «Кагулом», а в октябре 1919 г. он получил имя «Генерал Корнилов». Как видим, Белое движение отрицало переименования периода Февральской революции, но, вместе с тем, не шло и на реставрацию явно монархических дореволюционных названий.

Меняли свои названия в 1917 г. и коммерческие суда — сразу несколько пассажирских кораблей получили соответствующее духу времени имя «Свобода». Волжский пароход «Император Александр Благословенный» стал называться «Владимир Короленко». Однако новые имена, данные судовладельцами, подчас не были идеологизированными. Так, до революции почти все суда общества «На Волге» носили «царские» имена. Пароход «Государь» был переименован в «Ветер», «Самодержец» стал «Крестьянином». Общество «Кавказ и Меркурий», владевшее флотом кораблей на Волге, в апреле упразднило все прежние «царские» наименования пароходов, кораблям были даны имена городов России. Пароход «Великая княгиня Ксения», принадлежавший Товариществу Архангельско-Мурманского срочного пароходства, получил имя «Север»[776]. Впрочем, некоторые корабли Добровольческого флота долго сохраняли явно «монархические» названия: в 1919 г. суда «Царь» и «Царица» на Севере участвовали в эвакуации сил белых и войск интервентов[777].

Революция отразилась и на деловой жизни: владелец кафе, например, дал своему заведению имя «Свобода». Дельцы кинобизнеса также ориентировались на политическую конъюнктуру. Появились киностудии «Воля» и «Свобода», а новый кинотеатр получил имя «Республика». Некоторые же рудники уже весной 1917 г. получили название «Красное знамя»[778].

Революция вторгалась в личную жизнь, что сразу же отразилось на антропонимике. Холуевы, Дураковы, Нюхаловы и Негодяевы отказывались от неприличных имен, иногда это также было связано с революцией: в «новой жизни» непристойные фамилии были нетерпимы. По понятным идеологическим причинам меняли свои фамилии Царевы и Жандармов. Некий Правдин и один однофамилец Ленина также решили изменить родовое имя, это было следствием распространения антибольшевистских настроений. Однако именно фамилия Романов воспринимается как «неприличная» и «оскорбительная» и менялась в 1917 г. чаще, чем какая-либо иная, уступая лишь Бардаковым, Бардакам и Бардаченко. Можно предположить, что однофамильцы царя чувствовали себя весьма неуютно. Бывший великий князь Дмитрий Павлович писал 23 апреля 1917 г.: «…Одна фамилия „Романов“ теперь синоним всякой грязи, пакости и недобропорядочности». Его родственник, Гавриил Константинович, сын великого князя Константина Константиновича, имел возможность лично убедиться в справедливости подобного утверждения. Уже в советское время в одном учреждении регистраторша, не знавшая, с кем она имеет дело, заполняла его учетную карточку. Услышав фамилию «Романов» она выразила свое искреннее сочувствие носителю столь неудобной в новых условиях фамилии, который, разумеется, предпочел не развивать далее опасную тему[779].