Дама Тулуза

* * *

Перед уходом Оливьер благословил впрок несколько больших коробов с хлебом, чтобы оставшимся было что вкушать в минуты, когда потребуется утешение.

– А утешение будет вам насущно необходимо, – сказал Оливьер графине Бигоррской. – Ибо утекли времена лазурные и проницаемые для света и настали времена железные и проницаемые для тьмы.

Гастон остывал в опочивальне. Беседа между совершенным и вдовой Гастона происходила во дворе, куда прислуга нарочно притащила короба. Окруженный хлебами, овеваемый сильным, уже весенним ветром, Оливьер вещал:

– Вкушайте хлебы Жизни во всякое время, ибо сказано: «Я есмь хлеб Жизни». Ешьте этот хлеб в ознаменование нашего братства и единства истинной Церкви.

Младший из его спутников спросил почтительно:

– Отец, в прежней своей жизни я слышал, как учили католики о том, что освященный хлеб есть тело Христово.

– Сын, – отвечал Оливьер, – они лгали. Ибо сказано: «Дух животворит; плоть не пользует нимало». Хлеб освященный не может преобразоваться в плоть Иисуса, ибо плоти Иисус не имел. Нелепице и лжи учили католики. Подумай, сын. Хлеб и вино суть грубая земная материя.

– Истинно, – сказал совершенный, склоняя голову и вновь поднимая ее.

– Кто есть отец грубой земной материи?

– Я не хочу поименовывать его.

– Назови! – сурово велел Оливьер.

Потупясь, младший из совершенных вымолвил:

– Дьявол.

– Как же творения дьявола могут пресуществляться в кровь и плоть одного из ангелов?

Совершенный молчал.

– Сын! Нелепице и лжи учили католики!

Смиренно пав на колени, совершенный склонился перед Оливьером и замер. Помолчав немного, Оливьер позволил:

– Встань.

И, не простившись ни с кем, как бы прогневанный, Оливьер переступил через короба и направился к воротам.