Дама Тулуза

* * *

Кого в Тулузе возненавидели сразу и навсегда, так это франкских сержантов. Монфор привел их с севера, они служили ему за жалованье, наречия провансальского почти не понимали, а за господина своего готовы были свернуть любую шею – пусть только пальцем ткнет, какую именно.

Они-то и принесли в город графский приказ, больно уязвивший гордость Тулузы: докончить разрушение городских стен. Немедленно!

– Мессир, – осторожно сказал графу его младший, разумный брат Гюи, – вы слишком торопитесь.

В прежние времена никогда не случалось разногласий между Гюи и Симоном. Были как две руки одного тела. Иной раз и слов не требовалось, только взглядом обменяются. И больно было Симону оттого, что начал Гюи ему противоречить.

– Что-то не возьму в толк, брат, о чем вы толкуете, – молвил граф Симон.

– Тулуза к вам не привыкла. Она вас боится, а вы еще больше пугаете ее.

– Вот и хорошо, – проворчал Симон. – Пусть и дальше боится.

– Ничего хорошего, – возразил Гюи. – Испуганная женщина может ударить в спину.

– Тулуза – не женщина. Тулуза – город, – сказал Симон, отлично зная, что лжет.

Об этом Гюи не стал с ним спорить.

– Вы не должны столь поспешно сносить стены, – повторил он упрямо.

– Это вы так считаете, брат? – осведомился Симон. И брови сдвинул.

Ну уж. Гюи де Монфора насупленными бровями не проймешь.

– Я, – ответил Гюи – очень спокойный.

– Хватит, – оборвал Симон. – Я не собираюсь оставлять Тулузе ее укрепления. Мне не нужен здесь мятеж.

– Будет, если вы не перестанете показывать ей свою ненависть.

– Плохо я понимаю, брат, о чем ведете вы речь.

– Понимаете. Вы распорядились отделить Нарбоннский замок от города дополнительным рвом.

– Распорядился, – охотно признал Симон. Он почитал себя в этом деле правым.

– Вы обещали стать для города добрым господином.

– Я и не отказываюсь, – рявкнул Симон, раздраженный. – Снесу стены, выкопаю ров – и сразу же сделаюсь добрым. Не выводите меня из терпения, брат.

Гюи бесстрашно глядел в его бешеные серые глаза.

И молчал.

Симон замолчал тоже. Наконец, он отвернулся и начал постукивать по стене пальцами.

– Я не могу уехать в Иль-де-Франс и оставить вас здесь почти беззащитными. Я думаю о своей семье!

И тут Гюи взорвался.

– Черт побери! – заорал он (Симон даже подскочил). – Проклятье, брат!.. Вы с первых шагов показываете этому городу, что ничуть не доверяете ему. Как же вы будете управлять Тулузой? Вы чувствуете себя здесь как в осаде!.. Это же ваш город! – Он схватил Симона за плечо. – Тулуза и без того сильно запугана. Вот увидите – она ударит вас в спину…

Симон долго не отвечал. Наконец сердито высвободился и буркнул:

– Для того и копаю ров, чтобы не дотянулась. Я ведь знаю, о чем думали эти сраные консулы, когда присягали мне на верность. Их от меня трясет. И от вас тоже, от всех нас… Они о своем Раймоне мечтают. Подумайте сами, как я оставлю замок, Алису, младших детей, если…

Гюи покачал головой и больше не сказал ни слова.