На исходе каменного века

* * *

Закон гласил: ланн, поднявший на безоружного ланна камень или копье, должен быть изгнан из племени; судьей над ним становится вождь или тот, кто произнес слова Закона. Рего произнес их и стал судьей. Сейчас его власть могло ограничить только большинство ланнов, но ни один ланн в отдельности не мог ослушаться его.

— Они нарушили закон! — крикнул Рего, указав палицей на Баока и его сообщников.

— Изгнание! — ответили несколько голосов, но многие ланны молчали, опустив головы. Они защитили юношей, нарушивших закон.

Рего показал палицей на Гала:

— Он нарушил закон!

— Смерть! — отозвалось большинство голосов.

Рего нахмурился: справедливость покинула ланнов. Урбу ухмыльнулся: племя осудило сторонника Рего! Ланны притихли, следя за событиями. Здесь, у скалы Сокола, не только несправедливо осудили Гала — здесь происходил поединок между Рего и Урбу, между законом и беззаконием.

Трудно было бы подобрать двух таких сильных и непохожих воинов, как Урбу и Рего.

Урбу был сутуловат, огненно-рыжие волосы и бороду расчесывал пятерней, смеялся хрипло, скаля неровные зубы.

Рего был прям, русоволос, львиную голову держал высоко, бороду расчесывал гребнем из упругой сердцевины дуба.

Урбу был необуздан, не терпел возражений, повиновался желаниям, адоводам рассудка предпочитал удар своей тяжеленной палицы. Женщины, дети и многие мужчины побаивались его.

Рего подчинял свои порывы велениям разума, умел выслушать других, решения принимал не спеша. С охоты его воины всегда возвращались тяжело нагруженные добычей. При этом без нужды он не рисковал охотниками. Случалось, Урбу и его люди посмеивались над осторожностью Рего, но никто из них не переходил границ, за которыми мог вспыхнуть гнев Рего. Ланны не забывали, что Рего в одиночку ходил на матерого тигра… А сила Рего заключалась не только в его палице. Он был разумом племени, это делало его положение особым. Бросить вызов Рего не посмел бы никто.

И все-таки многие охотники недолюбливали Рего: он слишком чтил закон и чересчур строго придерживался правил, которые не всегда нравились им. Он требовал, чтобы охотники несли всю свою добычу в становище. Урбу больше устраивал их. Он снисходительно относился к мужским слабостям и мало беспокоился о женщинах и детях. После удачной охоты он беззаботно пировал со своими воинами у походных костров и в становище обычно возвращался сытый и довольный. Если женщины упрекали его охотников в нерасторопности и лени, он только посмеивался: «А разве вам тут не хватало травки и корешков?» Пошучивал он и над Рего, который охотился не для себя, а для всего племени, но случая присоединиться к обеду, обеспеченному охотниками Рего, не упускал…

Ланны напряженно следили за Урбу и Рего. Урбу стоял, положив руки на палицу, и ухмылялся. Рего был спокоен, а его вытянутая мускулистая рука, державшая палицу, ни разу не дрогнула, будто палица была невесома. Перед ними стоял осужденный на смерть Гал, а вокруг столпились встревоженные ланны. На глазах у них происходили труднообъяснимые события: Баок и его сообщники, бросавшие камни в безоружного Гала, были оправданы племенем, а Гал и Риа, гораздо меньше их виновные в прегрешениях перед законом, были осуждены на смерть и позор. Сначала должен будет умереть Гал — ему оставалось жить считанные минуты, потом Риа станет добычей разгневанных женщин. Сейчас Рего опустит палицу, потом сломает копье Гала, и юноша отправится к предкам. Род Сокола перестанет существовать. Останется одна Луху, но она не в счет…

Урбу наслаждался этими минутами: сейчас он избавится от одного своего будущего соперника, а судья Рего потеряет одного своего сторонника!

Рего держал в вытянутой руке палицу, а мысли у него обгоняли одна другую, стремясь по кругу, подобно степным коням после бешеного бега. Что делать? Как судья он мог настоять на изгнании Баока и тех его сообщников, которые бросали камни в безоружного Гала, но тогда племя потеряет пятерых молодых ланнов. Рего не имел права нанести соплеменникам такой удар. Но он и не даст людям Урбу убить Гала и опозорить Риа! Только как? В его распоряжении мгновения…

Он бросил взгляд на Руна — если бы тот сейчас вспомнил старый обычай ланнов, если бы догадался, что ему надо сделать! Рун стоял напружинившись, как перед прыжком вперед: он вспомнил, что ему рассказывал Рего!

Рего начал медленно опускать палицу — Рун тотчас качнулся к Галу. Рего больше не сомневался в решимости младшего брата действовать. Выход был найден!

Рего опустил палицу, ткнул ею в землю, предупреждая предков о том, что племя шлет к ним еще одного ланна, и шагнул к копью. Но Рун опередил его. Прорвав кольцо ланнов, он схватил копье Гала, а свое собственное бросил ему. Гал понял Руна, поймал копье на лету. Они обменялись копьями, Рего уже не мог сломать копье! Рун прыгнул к Галу, стал рядом с ним. Оба юноши подняли вверх копья. Этот старый обычай многие ланны уже начали забывать…

Из десятков глоток вырвались крики удивления, недовольства и радости: Гал, а значит, и Риа были спасены!

Решившись спасти их, Рун рисковал жизнью. Отважиться на такой поступок мог только тот, кто пользуется авторитетом у сородичей, кого нельзя было обвинить в пороках, к которым ланны не имели снисхождения.

Поменявшись с Галом копьем, Рун сам предстал перед судом племени. Но никто ни в чем не мог упрекнуть его. Молчал даже Баок, нетерпеливо ожидавший казни Гала. Рун был достойным братом Рего. Он ручался за Гала, племя признало его поручительство, и теперь, согласно обычаю, Гала нельзя было убить. Но Рун не помог бы Галу и Риа, если бы не заслуживал доверия ланнов, а только погиб бы вместе с ними за то, что пытался спасти их…

Ланны были отходчивы. Возбуждение, вызванное судом над Галом и самоотверженным поступком Руна, сменилось у них радостью, что мужчины возвратились домой. Охотники тоже радовались возвращению в родное становище. Это были мускулистые широкоплечие воины с обветренными лицами, с гривами всклокоченных волос, многие — с бородами. Ростом и сложением среди них выделялись Рего, Урбу и Сухой Лу, прозванный так за то, что был худощав и почти не потел.

Окруженные женщинами и детьми, охотники направились к пещере. Скоро на площадке весело запылает костер, запахнет жареным мясом. Его хватит всем — теперь ланнам несколько дней не надо будет заботиться о пище, а жир куланов вернет силы ослабевшим и больным.

Мужчины вернулись — ланны опять говорили и смеялись во весь голос. Когда мужчины дома, нет места беспокойству и страху!

О Гале все будто забыли. Только Нга с прежним интересом поглядывала на него. Странные желания зародились в ее душе. Нга хотелось и остаться наедине с юношей, и задать ему трепку, проучить его, как мальчишку, — за то, что дружил с Риа. В Нга крепла темная страсть к Галу и такая же ненависть к нему.

Рун, бесстрашно спасший Гала от смерти, а Риа — от позора, хотел было дождаться девушку, увидеть у нее на лице радость, но передумал, присоединился к охотникам. В том, что один ланн спас от смерти другого, не было ничего особенного. Ланны постоянно рисковали собой, чтобы спасти сородича и соплеменника: иначе они не могли бы победить ни зверя, ни врага-человека. Но Рего-вождь не удержался от особой похвалы младшему брату: Рун спас не только Гала и Риа — он отвел от племени беду, отстоял закон. Рего положил руку на плечо Руна — это была высшая из почестей, известных ланнам, ее ценили не меньше, чем женскую любовь. Рего свидетельствовал: поступок Руна достоин настоящего воина. А Урбу теперь с любопытством посматривал на Руна: и этот в недалеком будущем наверняка станет его соперником в борьбе за власть. Из молодых ланнов, сторонников Урбу, вряд ли кто устоит против него. Сыновья, близнецы Ижи и Вагх, еще малы, чтобы носить боевые палицы, Баок хитер, но труслив, а Гал и Рун уже сейчас могли помериться силой с воинами…

Убедившись, что ланны забыли о нем, Гал позвал Риа.

— Пойдем! Мы с Руном поменялись копьями!

Девушка сначала неуверенно, а потом решительнее шагнула вниз. Закон снова охранял их.