Огни юга. Часть 2. Дом Мрака

***

Николас чувствовал себя неважно. Мир плыл перед глазами, а в голове роились странные мысли, ни за одну из которых не удавалось зацепиться. Да и Олаф выглядел подавлено. Сильно над ним хозяева поиздевались, так и рассудка лишиться можно. Но Олаф сильный – справится. От первой же шутки повеселел, взял себя в руки и бодро вышагивал с факелом впереди.

Николас снова признался в том, что он – лорд Комри, но Олаф не послушал.

Тёмный коридор закончился, и они выбрались в огромный мраморный зал с колоннами и кружевом лепнины. Солнце заваливало его ровным белым светом, но из коридора впереди всё равно тянуло затхлостью и могильным холодом.

Из арки впереди вышел отряд мыслечтецов в голубых плащах. Командовал ими некто в непревзойдённо белом, с единственным чёрным пятном – Мраком в сердце.

Николас суматошно выдохнул и попятился, но вход уже закрыла глухая стена.

– Лорд Веломри! – обрадовался Олаф. – Какая приятная встреча. Совсем вас не ждал. Как вы здесь оказались и зачем?

– Спроси у своего «друга», – оскалился тот. – Или мне самому всё рассказать, лорд Комри?

– Так это правда? – ахнул Олаф.

– Он сознался? Чудо чудное! – гортанно рассмеялся Белый Палач. – Мой человек на «Музыке» обо всём мне докладывал. Когда я понял, кого ты взял на борт, то поспешил на выручку. Уж мне ли не знать, как Комри умеют очаровывать. Я сам ничего не видел, не слышал и не хотел знать до тех пор, пока его дед не отравил моё сердце Мраком. А его внук шпионил за тобой и отправлял почтовых голубей в Компанию «Норн». Их корабль нападёт на вас, как только вы выйдете в открытое море. Лорд Комри убьёт тебя, и команда «Музыки» не окажет никакого сопротивления.

– Ничего подобного! – Николас зло прищурился и начал цедить сквозь зубы: – Я просто хотел побывать в Гундигарде. Свои обязанности я выполнял честно и не собирался никого убивать!

– Да знаю я! Все вы, Комри, играете в благородство, пока вам это выгодно.

Белый Палач тряхнул ладонями, и руки Николаса по локоть обмазало кровью. Олаф в ужасе отпрянул.

– Но если вы кого-то губите чужими руками, след всё равно остаётся на ваших. Ты свёл с ума короля Лесли и заставил передать тебе трон! Ты подстрекал Сумеречников поднять бунт, хотя силы были неравны и план вы не подготовили. Ты подослал к Олафу свою жену. Ты натравил её на меня. Хотел, чтобы я убил собственную внучку и выглядел в глазах Олафа чудовищем? Но ничего не вышло. Потому ты решил действовать сам и нанялся на корабль. Вот как всё было. Ни о ком он не заботится: ни о своих людях, которых бросил после бунта, ни о Компании, которой принёс клятву верности, ни о своей жене, которую изводил за свои неудачи, ни тем более о друге, которого считал врагом.

Олаф глянул на Николаса со смесью ужаса и отвращения.

– Герда – твоя жена?

– И его внучка, – он махнул рукой в сторону Белого Палача. – Вы же обо всём узнали ещё в Ловониде, когда прочитали её. А потом сами отправили Олафа на мои поиски.

– Откуда я мог знать, что он наймёт тебя? О том, кто скрывается под маской телохранителя, я догадался только по донесениям своего человека. Он видел, как ты левитировал во время шторма, – отмахнулся от обвинений Белый Палач.

– А как же ваша способность ко всезнанию, которую вы получили, отдав сердце Мраку?

– Морти! Ни… Николас, не надо! – Олаф ухватил его за локоть, но тот вырвал руку.

– Нет! Я слишком долго терпел его обвинения. Раз мне прямой путь на плаху, то я расскажу о преступлениях лорда Веломри всё. Мой дед сделал его, безродного мальчишку, Сумеречником, повышал по службе, даже согласился породниться с его семьёй через брак потомков, чтобы он стал маршалом. А лорд Веломри предал его и казнил.

– Неправда! Я загнал трёх коней, чтобы остановить казнь, но всё равно опоздал. Утренний Всадник не желал спасения. Он боялся, что я выпытаю у него все тайны его семейства!

– Так ведь для вас не осталось никаких тайн. Или вы не знали, что в нас течёт королевская кровь и после смерти Лесли мы можем претендовать на трон? Уж не поэтому ли вы казнили мою семью? Ни в каком заговоре они не участвовали!

– Значит, вы действительно устраняли претендентов на престол? – разочарованно спросил Олаф.

– Ты не понимаешь, что они за твари. Не люди даже. Не достойные жить, – замотал головой лорд Веломри, а потом снова обратился к Николасу: – Если хочешь кого-то обвинять, обвиняй своего деда. Он меня таким сделал. Он убил мою жену!

– Он находился в застенках Ловонида, а вы попали в засаду в замке кундского некроманта. Мой дед не ветропрыгун и не смог бы переместиться на такое расстояние в одночасье. К тому же, я читал дневник вашей жены. Если кто и доводил бедняжку до смерти, то это были вы. Насколько жалким надо быть, чтобы ревновать жену к собственному сыну и после не вспоминать о нём? А может, оно и к лучшему, потому что он проклинал вас за все те муки, что вы причинили его матери.

Николас выхватил из-за пазухи медальон Лайсве и раскрыл его. Отразившись от него, солнечный блик упал на глаз Белого Палача. Тот побледнел, но остался таким же холодно-надменным.

– Прелюбодею, вроде тебя, который волочится за чужими жёнами, меня не понять. Сочувствую своей внучке. Если бы я мог показать ей, кто ты есть на самом деле, она и близко к тебе не подошла бы.

– Так кто я есть? Расскажи! Может, я устыжусь и приму свою участь, как мой дед. Что плохого я сделал? Что плохого сделали моя мать и сестра? Что плохого сделали наши слуги-простолюдины?

– Ты… ты… – Белый Палач заикался не в силах подобрать слова. – Ты кукловод. Ты играешь всеми. Хочешь вынудить меня что-то сделать, что-то сказать. Но ты не твой дед, и под твою дудку я плясать не стану. Олаф, ты всё слышал. Я обещал, что судьбу лорда Комри будешь решать ты. Вердикт – за тобой.

Олаф переводил ошарашенный взгляд с Белого Палача на Николаса. Во всём его облике сквозило разочарование и даже горе.

К демонам лорда Веломри, его ни в чём не убедишь. Не ради него Николас преодолевал все мыслимые и немыслимые преграды. Не должен ему ничего – ни оправданий, ни спасения.

Но есть тот, кто спасал ему жизнь, доверял и заботился. Тот, кто ему не безразличен и кому не безразличен он. Тот, кому он действительно обязан.

– Олаф, послушай! Да, я действительно обманщик и прощения не заслужил. Из нас троих здесь ты единственный незапятнанный, добродетельный человек. Лорд Веломри хочет заразить тебя Мраком. Помнишь, как ты плакал после игры с хозяевами? Представь, что так будет каждый день твоей жизни. Ты ведь не хочешь этого? Тогда не поддавайся обиде, оставайся таким же небезразличным, честным и благородным. Самым ужасным наказанием для нас обоих будет, если тебя поглотит Мрак. Ты был для меня лучшим другом. Никогда я не был ни с кем настолько искренен, как с тобой сейчас. Поэтому… я смиренно приму любой твой приговор. – Николас встал на колени и заглянул Олафу в глаза: – Только не забывай моих слов и борись. Ты герой. Ты должен выстоять.

Зал заполонил стылый туман. Люди становились прозрачными и меркли вместе с иллюзорными огнями аур. Николас поднялся и обернулся. Рядом стоял Папа Легба в гриме, щегольском костюме и длиннополой шляпе.

– О! – выдохнул Николас. – Я был уверен, что встречу здесь тебя. Правда, жаль, что ты не избежал одержимости.

– Мрак заполонил Шибальбу очень давно, – печально отозвался Папа Легба. – Мне, Камасоцу, Миктлан и другим выжившим хозяевам позволили сохранить владения до тех пор, пока мы исполняем их приказы. В конце концов, никто не сводит людей с ума лучше, чем я, Вечный Привратник Шибальбы.

– Значит, ты не заражён осколками?

– Нет. Безумие против них почти идеальная защита. Предвестники Мрака могут только убить меня.

– Не боишься навлечь их гнев, помогая нам?

– Я люблю ходить по краю. Однако тебе удалось меня удивить. В прошлый раз ты не смог выбраться из петли без посторонней помощи. Когда я встретил тебя на корабле, думал, ты ничему не научился и даже поглупел. Я был уверен, что в Доме Мрака ты будешь избивать своего врага всю вечность.

Николас смущённо рассмеялся и почесал лопатку.

– Я устал бояться, бить и бежать. Как будто вся моя жизнь – сплошной побег, только не от врагов, мнимых или настоящих, а от самого себя. Но когда рядом есть тот, о ком надо позаботиться, преодолевать трудности намного легче. Угроза Олафу исходила не от лорда Веломри, а от меня. Убей я Белого Палача, его муки только усилились бы и наверняка подтолкнули к Мраку. Я не хочу, чтобы он стал Предвестником.

Папа Легба удовлетворённо кивнул:

– Эта была лишь тренировка перед настоящей битвой. Помни, когда кажется, что всё пропало, безумие – единственный выход. В Дольнем мире у меня мало власти, но как только ты выступишь против Мрака в открытую, зови. Мы все встанем под твои знамёна.

– И даже Камасоц? – Николас чиркнул ногтем по горлу.

– Я поговорю с ним. Неволя претит и ему. Ступай. Ты ещё должен вытащить своего брата из петли.

– Погоди! А что Идоу? Что с нашими матросами? Вицли-Пуцли сказал правду? Это он бездушник?

– Нет. Он успешно преодолел наше испытание, но сразу после я нашёл его избитым у входа в Шибальбу. Он молил о помощи и предлагал своё тело в оплату. Весть о твоём возвращение уже разнеслась по всему Горнему миру, и мне захотелось взглянуть на тебя. Я принял его предложение и вернулся к чоли. Вицли-Пуцли очень испугался и продал меня работорговцам с севера. Они оказались настолько любезны, что доставили нас с Идоу в Мунгард. Там разыскать тебя не составило труда. Прости, большего я открыть не могу.

– И на этом спасибо. Бывай! – отсалютовал ему Николас.

Папа Легба взмахнул посохом. Загремели привязанные к набалдашнику кости, и туман расступился. Николас оказался посреди большого зала, заполненного сидевшими на скамейках вельможами. Впереди на возвышении в судейском парике и голубом плаще стоял Олаф. Перед ним замерло двое подсудимых. Один – самоуверенный франт. А во втором, бледном и испуганном, Николас узнал себя.

– Освободи меня! Сделай его слова ложью! – молил, едва не плача, его двойник.

Николас отпихнул его в сторону, и тот растаял. Стражники повисли на спине у Николаса. Тот сбросил их с себя небрежным движением и обхватил Олафа за плечи.

– Посмотри на меня! Разве я стал бы когда-нибудь так хныкать?

– Ты, правда, Николас Комри? – выдавил он из себя затравленно.

– Да! Я не боюсь казни и не хочу, чтобы за мои ошибки платили другие, – Николас указал на вельможу, и тот тоже исчез. – Извини, что не сказал тебе правду сразу. В Эскендерии я не думал, что судьба сведёт нас снова и не просил выдавать мне никаких тайн, а что услышал, использовал для того, чтобы спасти хорошего человека. В Ловониде я был лишь разменной фигурой в руках бунтовщиков. Меня использовали так же, как используют тебя. А насчёт путешествия я сказал правду: мне хотелось посмотреть Гундигард. Вредить тебе в мои планы не входило. Да и какие могут быть планы у человека с моей болезнью?

– Всё, что ты говорил про дружбу, тоже ложь? – с горечью спросил Олаф.

– Нет. На такое притворство я не способен, – пристыженно усмехнулся Николас. – Ты стал мне близким другом, братом даже. Если выбирать между тобой и моим лицемерными наставниками, я выбрал бы тебя. По крайней мере, ты никогда не навязывал мне свою волю, не манипулировал и не решал за меня.