Взаимовыгодное предложение

Глава 20

Терпение, с каким отнеслась миссис Снейп к предстоящим трудностям и тяжкому ожиданию, было вознаграждено. Вернувшись из церкви воскресным утром, она никак не ожидала увидеть в их гостиной пианино. Поначалу Гермиона не поняла, что произошло, пока не увидела Мэри, суетливо вытиравшую пыль, мать, одобрительно следившую за уборкой, и отца, который уже привычно набивал свою трубку табаком. На закономерные вопросы дочери мистер и миссис Грейнджер пожали плечами, мол, дело было решеным с самого начала — мистер Снейп не видел возможности перевезти из Спайдершира клавесин и потому согласился на предложение тестя забрать пианино из дома Грейнджеров. Миссис Снейп даже не нашлась с ответом, настолько такое внимание обескураживало, более того расположение инструмента в этой гостиной казалось ей невозможным.

Гермиона придирчиво, по-хозяйски осмотрела интерьер и признала, что пианино нашлось место, и гостиная ничуть не уменьшилась в размерах, как она боялась с самого начала. Она невольно погладила крышку и тут же убрала руку, чтобы Мэри могла доделать свою работу. Такие порывы и мысли были ей несвойственны — еще недавно миссис Снейп не чувствовала себя полноправной хозяйкой в доме Снейпа, а теперь ее не покидало стойкое ощущение ответственности и некой привязанности к этому дому.

— Ах да, — мистер Грейнджер вытащил из кармана письмо. — Почтальон не застал тебя и попросил передать тебе письмо.

Миссис Снейп с некой настороженностью взяла письмо, не обращая внимания на многозначительные взгляды родителей. На конверте острым узнаваемым почерком был написан адрес и отправитель — С. Т. Снейп. Сердце Гермионы неуловимо забилось быстрей, но она не решилась распечатать конверт при родителях.

За чаем миссис Грейнджер с довольным видом покосилась на пианино, расположенное очень гармонично с точки зрения интерьера, и погладила лежавшего рядом Живоглота.

— Кстати, а где мопс мистера Снейпа? — она с интересом огляделась в гостиной.

Гермиона лишь вздохнула:

— Он умер, мама.

— Как жаль, — отозвалась миссис Грейнджер без всякого сожаления. — Довольно забавная была собака.

Воцарилось несколько неловкое молчание, прерываемое только мурлыканьем Живоглота. Мистер Грейнджер чувствовал себя не в своей тарелке, находясь в чужой гостиной, даже в обществе дочери.

— И все-таки я очень рада, что инструменту нашлось здесь место, — снова довольно отметила миссис Грейнджер. — Надеюсь, это не последние перемены здесь.

Гермиона все же осторожно возразила:

— Мы пока не планировали ничего менять.

Для нее по-прежнему было загадкой такое решение мужа, который любил постоянство во всем.

— О, моя дорогая, такие вещи всегда случаются внезапно, — со знанием дела отметила миссис Грейнджер, делая глоток чая. — И, как правило, связаны напрямую с бытовой необходимостью. Когда мы только поселились в нашем доме, и речи не шло про детскую, — мистер Грейнджер согласно кивнул. — Там была гостевая спальня. Но с появлением ребенка мы поменяли расположение комнат и даже сделали там ремонт. И вот… разве ты не была довольна своей комнатой?

Гермиона невольно вспомнила свою комнату, которая претерпевала значительные изменения по мере того, как она росла. И все же одно оставалось неизменным — обои с нежно-розовым рисунком роз, которые порядком раздражали повзрослевшую мисс Грейнджер в пору ее девичества.

— Вполне, — Гермиона подлила отцу чаю. — Но я не могу понять одного, как ты угадала, что будет девочка? А если б был мальчик, пришлось менять обои…

— О, это все предчувствие! — улыбнулась миссис Грейнджер. — Я знала, что будет девочка вопреки всем прогнозам и ожиданиям твоего отца.

Мистер Грейнджер с невозмутимым видом потягивал чай, делая вид, что разговор его не касается. Когда же Гермиона потянулась за сахаром, он все же подмигнул ей и тихо заметил:

— Просто обои поклеили после твоего рождения.

Миссис Снейп прыснула в кулачок, чем вызвала недовольное фырканье со стороны матери.

— Кстати, благодаря моей дальновидности удалось сэкономить деньги на обоях, — похвастался мистер Грейнджер.

— И при этом выбрать самые вульгарные, — не удержалась миссис Грейнджер. — И то их не хватило!

Гермиона несколько недоуменно нахмурилась, пытаясь припомнить огрехи в комнате.

— Но зато не пришлось менять платяной шкаф!

На это миссис Грейнджер мученически закатила глаза, и Гермионе явно послышалось «мужчины!». Все-таки даже это оставалось неизменным — практичная серьезность матери и беззаботное отношение ко многим бытовым мелочам отца. Вскоре Грейнджеры отправились домой, и миссис Снейп получила возможность остаться наедине и наконец-то прочесть письмо мужа.

Отчего-то пальцы, державшие нож для конвертов, подрагивали. Гермиона чуть не выронила письмо, внутренне ожидая худшего. Наконец она смогла сосредоточиться и вчитаться в текст, никак не ожидая увидеть следующее:

Моя леди (позвольте так обратиться к Вам как Вашему преданному рыцарю), Ваше письмо стало для меня приятной неожиданностью…

Миссис Снейп улыбнулась, уловив мягкую иронию в приветствии. Далее Северус в лаконичных выражениях повествовал о затягивающемся судебном разбирательстве, благодарил за заботу о питомцах и участии в школьных делах, а также справлялся о ее собственном здоровье и давал надежду на скорое возвращение. Конечно, письмо было далеко до образчика любовных писем, но было честным и искренним, и вполне в характере мистера Снейпа.

Гермиона поспешила взяться за перо, чтобы как можно скорей поблагодарить супруга за пианино, которого ей так не хватало, а также утешить и обнадежить его в правильности принятого решения бороться до конца. Она ничуть не упрекала Северуса за затягивающееся ожидание, а наоборот, выражала готовность ожидать его возвращения столько, сколько нужно.

Такая переписка помогала пережить разлуку. Каждое из отправленных писем было полно ожиданием и неуловимым трепетом, призрачной заботой и вниманием. Гермиона несколько была озадачена затягивающимся судебным процессом, но благоразумно оценивала небольшие шансы на успех. Она понимала, что человек, подобный мистеру Мондею, всяческими способами попытается избежать правосудия, что огорчало и занимало ее мысли.

В один из таких дней ее застала Мэри. Камеристка заметно волновалась и не знала, как начать разговор, выходящий за рамки бытовой необходимости или привычной ей темы. Она стояла перед Гермионой, краснея и то и дело отводя взгляд.

— Что-то случилось, Мэри? — мягко спросила миссис Снейп, видя ее замешательство.

Мэри кивнула и призналась:

— Не знаю, как сказать, мэм…

— Тебя кто-то обидел? — несколько строго нахмурилась Гермиона, не сразу понимая причину такого поведения от бойкой и улыбчивой Мэри.

— Нет, мэм, — поспешила возразить камеристка. — Но… мне было сделано предложение.

Гермиона вспомнила, как случайно стала свидетелем трогательной сцены между Мэри и Шелдоном, и понимающе кивнула. Что ж… это был закономерный итог такого внимания и ухаживания.

— Думаю, я не ошибусь, если предположу, что это Шелдон? — чуть улыбнулась она.

Мэри кивнула, немало смутившись.

— И я бы хотела спросить вашего совета, — у камеристки перехватывало дыхание. — Мэм, что мне делать? Он серьезный мужчина, но я даже не знаю… Особо не люблю его… хотя он хороший человек…

Миссис Снейп задумчиво нахмурилась, вспоминая рассказы мужа о нем и самого слугу, ловкого и умелого, умного и решительного человека, который был безоговорочно предан хозяину. Она с минуту думала, соотнося свой опыт с затруднениями Мэри, ведь брак без любви очень тяготит.

— Шелдон действительно хороший, преданный человек, — медленно проговорила Гермиона. — Понимаю, что ты боишься расстроить его отказом и оттого колеблешься. И… я могу тебе посоветовать прислушаться к своему здравому смыслу и… сердцу, конечно.

Мэри опустила взгляд и кивнула, отмечая разумность слов хозяйки. В намерениях и честности Шелдона она не сомневалась, да и не хотелось уходить от миссис Снейп, к которой Мэри была искренне привязана, и потому не знала, как поступить. Безусловно, плюсов было больше — кров над головой, порядочная и добрая хозяйка, неплохое жалование, да и будущий муж был толковым человеком. И потому Мэри все больше склонялась к согласию.

Миссис Снейп было приятно такое доверие со стороны Мэри, и в глубине души она ей желала счастья. Гермиона представила лицо Северуса, узнавшего бы эту новость, и невольно улыбнулась. Отчего-то ей казалось, что Шелдон пока не решился сообщить хозяину о своих намерениях — Мэри же не дала своего согласия…

Дни шли своим чередом, март подходил к своему завершению. Начиналась весенняя распутица, более поздняя и обильная, нежели в городе. Гермионе пришлось достать свои старые платья и порядком укоротить подол, так как после пеших прогулок туда-обратно об идеальной чистоте не могло быть и речи. Мистер Грейнджер меланхолически сетовал на отсутствие экипажа и неизменно мыслью возвращался к предстоящим полевым работам, из-за которых образовательный процесс придется прервать.

Гермиона уже привыкла к ожиданию. Порой ей казалось, не будь она занята в школе, не будь у нее других дел, то давно бы впала в отчаяние. Мистер Снейп продолжал посылать ответные письма супруге, уверяя ее, что вскоре в этом деле будет поставлена точка. Просвет появился в последнем письме, где полковник Снейп в свойственной ему лаконичной манере сообщал время возвращения и не менее коротко — о вполне благоприятном исходе судебного разбирательства.

Миссис Снейп весь день думала только о возвращении Северуса, ее интересовал до мельчайших деталей судебный процесс, добросовестность адвоката и степень честности судьи. Она заметно суетилась, несмотря на то, что оставалось два дня до приезда супруга. Ей казалось, что здесь и там есть какие-то недочеты, чего-то не хватает, а чего-то, наоборот, необоснованный переизбыток. Вконец же ее вымотали питомцы супруга своим шкодливым непослушанием, и Гермиона падала на постель без сил, неспособная проанализировать сегодняшний день или составить план на завтрашний.

* * *

Рассветное солнце едва осветило макушки деревьев и робко постучалось в темные завешенные окна, когда на дороге, ведущей в город, неторопливо показался наемный экипаж с двумя пассажирами. Его то и дело потряхивало, и тогда возница ворчал на весеннюю распутицу. Об утренней дремоте в таких условиях не могло быть и речи, посему вскоре у одного пассажира лопнуло терпение, и он остановил экипаж на полпути к дому.

Расплатившись с возницей, джентльмен взял свою трость и саквояж. Возница недовольно нахмурился скромной, но четко выверенной оплате. Джентльмен учел все до пенни: а именно путь, который проехал в действительности, и остаток, что намеревался пройти пешком. Беззвучно ворча, возница нетерпеливо принялся поворачивать назад.

Ну и причуды у этих господ… Трость с серебряным набалдашником, да и сам аж скрипит от чистоты и выхоленности. Одни перчатки стоят его недельный заработок! И что за блажь идти по такой грязи пешком!