Надежда Пигмалиона
Читать книгу "Надежда Пигмалиона"
Перед началом
Как зовут меня — Кай или Каин?
— отвечай, Отче наш, да не лги.
И большими своими руками,
из осколков меня
собери.
Двадцать лет — узелком на память.
И никто не ждет.
Никого не жду.
Я смертельно, критически ранен,
/кровь течет, наложите жгут/.
Небо налилось свинцом и нависло над землей и скалами густой шапкой. Оно было равномерно серое и, сколько хватало глаз, охватывало лесок, окрестные холмы и излучину. Небу было все равно. Ветерок становился прохладнее и сырее, пробегал по верхушкам елей, трепал сухие травинки, гладил острые скалы. Ветру было все равно. Глубоко в ущелье, окаймленном рваными скалами, устремленными в небо, словно обломанные резцы древнего чудовища, звенела и пенилась горная река. Она несла свои холодные воды вниз по каньону, заточенная меж отвесных стен, она спешила к морю, скакала по крутым изгибам и порогам, громыхала и дыбилась. Реке было все равно.
Еще не прошло и часа с тех пор, как воды ее были красными от крови. Огромная туша дракона со вспоротым брюхом лежала на дне ущелья, размозженная о скалы, она почти сливалась с ними, если бы не еще не высохшая кровь, следы которой были видны на острых краях камней. Отсюда сверху туша казалась маленькой, шея, сложенная под неестественным углом, и серые распластанные крылья. Несколько ворон уже кружили над ней, издавая хриплые крики и предвкушая скорое пиршество. Воронам было все равно.
На камнях возле обрыва стоял человек. Черная мантия развевалась и хлопала от ветра у него за спиной, но он не обращал внимания и, казалось, не видел ничего вокруг. У человека были черные волосы, крючковатый нос и пристальный взгляд, словно он тоже был одним из воронов и раздумывал, не присоединиться ли к стае.
Человек напряженно вглядывался вниз, ища что-то взглядом и не находя. Он карабкался по камням вдоль ущелья, вниз по течению, то и дело останавливаясь, чтобы опять начать разглядывать.
Смеркалось. Туша дракона давно уже скрылась из виду, а человек все шел и всматривался в голые камни, слушал рокот реки. В конце концов он сел, сгорбившись, закрыл лицо руками, запустил длинные пальцы в волосы, и плечи его начали вздрагивать. А ветер все трепал его мантию, холодными щупальцами забирался за тугой воротник, хлестал по спине. Ветру было все равно.