Императорский Див

Император согласно кивнул:

– Да, именно об этом я и говорю. И знаете, что важно? Среди дивов довольно много тех, кто работает не за страх, а за совесть, как говорится, совершенно искренне радея за благополучие Российской империи. Много ли вы знаете таких чиновников-людей? – тихо рассмеялся он.

– Да, не могу с этим поспорить, – согласился Аверин. – Вы хотите сказать, что меняется отношение людей к дивам и в ответ… дивы тоже меняются?

– Да. Вот вы упомянули имя своего дива – Кузя. А ведь еще не так давно дивам, даже фамильярам, и вовсе не давали имен. Называли их «чертями», «чертяками» или «бесовыми отродьями».

– Конечно, мне это известно. Когда Петр Великий устроил всеобщую перепись фамильяров, мой предок записал нашего по-модному, «Анонимусом». Так его и зовут до сих пор.

– Какая прелесть, – обрадовался император. – Вот-вот. А сколько сохранилось суеверий? Но вы это должны знать лучше меня. Люди относились к дивам хуже, чем к скоту – о животных хоть как-то заботились. Дивов же предписано было держать «в черном теле». Унижать, почаще бить, чтобы «знали свое место», загружать бессмысленной работой, так как считалось, что иначе они начнут мучить колдуна. Я читал целые трактаты о том, как надобно пытать «бесово отродье», чтобы был послушен и чтил хозяина. И люди пытали со всей ответственностью.

– Справедливости ради я могу отметить, что читал подобные советы и в отношении крестьян, и даже жен. Кстати, у фамильяров прав по сравнению с крестьянами было даже больше. Например, Анонимус мог съесть дворового, а тот его – нет. Да и ценили фамильяров намного выше.

– Об этом я и говорю, – согласился император. – Люди в целом стали добрее. И теперь права есть у всех. Правда, пока только у людей.

– Пока?

– Да. Я стараюсь постепенно ограничивать власть людей над дивами, как вы, наверное, замечали. Государственные дивы не принадлежат своим временным хозяевам. Срок совместной работы – всего год, это не дает людям возможности воспользоваться служебным положением. И все это время чиновник находится под присмотром своего дива, честного и беспристрастного существа. Я потихоньку продвигаю законы, защищающие дивов от прямого насилия и произвола. Думаю, вы понимаете, зачем я это делаю, ведь так?

– Вам нравятся дивы? – улыбнулся Аверин. Император невольно начал вызывать у него симпатию своими взглядами, хотя с некоторыми утверждениями он мог бы поспорить.

– Мне нравятся люди, в первую очередь. Бесконтрольная власть над кем-то, кто выглядит и мыслит почти так же, как ты, – развращает. Начинает казаться, что вседозволенность – это норма, что так можно поступать с кем угодно. Разве вы не считаете, что надо бороться и с произволом хозяев в отношении к дивам, и с суевериями в целом?

– Считаю, конечно. Но все же не могу не отметить, что вы, ваше величество, немного их… идеализируете. Вот только на днях я рассказывал Кузе историю о «нарака но мадо», вы наверняка об этом слышали.

– Конечно.

– А слышали ли вы о том, что у японского командования был еще один проект, согласно которому в расположение вражеских войск отправлялся не только колдун, а совместно с дивом? Так было легче пробраться незамеченными. Но от этой идеи быстро отказались. Знаете почему?

– И почему же? – Император с явным интересом наклонил голову.

– Потому что, когда колдун погибал, вызвав демона, оба дива, полностью игнорируя вражеский объект, вцеплялись друг другу в глотки и поднимали такой шум, что подоспевшие военные просто расстреливали их в упор. Обороняться совместно дивам даже в голову не приходило.

Император рассмеялся:

– Какая поучительная история. К людям, полагаю, тоже всецело применима.

– Я прошу прощения за то, что смею спорить с вами, ваше величество.

– Полно, Гермес Аркадьевич, я вас за этим и пригласил. Вы новый человек в моем окружении и, надеюсь, сможете натолкнуть меня на новые интересные мысли. Впрочем, вы правы, хватит ходить вокруг да около. Как вы относитесь к тому, чтобы остаться в столице? Мне очень нужны такие люди, как вы. Я обещаю вам хорошую придворную должность, на которой вы сполна сможете раскрыть свои способности.

– Благодарю вас, ваше величество. Но… насколько мне известно, ваш отец дружил с моим отцом, ведь так? – Он посмотрел на императора и заметил, что в его взгляде что-то мелькнуло. Какая-то неуверенность, что ли. Но тут же на лице снова заиграла улыбка.

– Его величество император Владимир действительно дружил с графом Аркадием Авериным, вашим отцом. Я понял, о чем вы. Это не мешало вашему отцу заниматься исследованиями у себя в поместье вместо того, чтобы крутиться при дворе. Но вы – это совсем другое дело. Я ведь не предлагаю вам постоянно участвовать в придворных мероприятиях, просто хотелось бы, чтобы вы были рядом в нужный момент.

– Прошу нижайше простить меня, – вздохнул Аверин. – Если я вам понадоблюсь, немедленно вылечу первым же рейсом. Столичная жизнь совершенно не для меня, я тут быстро впаду в меланхолию и сопьюсь.

Император снова рассмеялся:

– Жаль. Я подозревал, что вы ответите именно так. Но и в Петербурге нужны такие люди, да. Я бы хотел, чтобы вы помогли мне изменить отношение людей к дивам, как раз на примере вашего Кузи. История с японскими колдунами весьма познавательна, но поймите, что человечность – это прежде всего про людей. Старые дивы высоких уровней еще хорошо помнят, что люди – их хозяева и враги. Ничуть не лучше их собратьев в Пустоши. Но те, кто совсем недавно покинул Пустошь, видят совсем другую картину, а дивы – разумные существа и умеют делать выводы.

– Полностью согласен насчет человечности. Но… что прикажете делать с инстинктами дивов? Да, Кузя смог один раз победить свой инстинкт и не сожрал хозяина. Но даже на его счет я не уверен, что он сможет справиться еще раз.

Император снова пристально посмотрел на Аверина, потом улыбнулся и поднес к губам почти нетронутую стопку.

– А что, если не будет хозяина? Может, не будет и инстинкта? Вы, Гермес Аркадьевич, никогда об этом не думали?

Вернулся Аверин почти без сил: на пути назад его тоже караулили, пройти в гостиницу оказалось непросто.

– Кузя, сними с меня весь этот кошмар как можно быстрее, можешь даже разорвать. Иначе я так и упаду.

– Гермес Аркадьевич. – Кузя снял плащ и воротник, помог сесть на диван и принялся стягивать сапоги. – А я вам ванну приготовил. Там еще обед приносили, но я его уже съел, извините.

– Правильно сделал. После ванны я лягу в постель. Та горничная, Ирина, приходила? Что с ее дочкой?

– Приходила. Принесла сумку с вещами, платье какое-то, зеркальце, расческу, еще всякую мелочь. Лучше бы нижнее белье принесла.

– Но тебе хватит? – Аверин встал и вытянул руки, позволяя снять с себя белое шелковое недоразумение.

– Да, должно. Запах еще сильный, особенно расческа, а платье стирали.

– Отлично.

Наконец с одеянием было покончено, и Аверин с удовольствием облачился в домашнее.

– Вот что. Сейчас я лягу поспать, а ты слетай на вокзал. Но сначала узнай у Ирины, на каком поезде должна была приехать ее дочка, куда он пришел, и пробегись по платформе. Сейчас зима, дождя нет, запахи держатся довольно долго. Может, что-то унюхаешь.

– Ага… – Кузя шмыгнул носом. – Только там ужасно холодно.

– Ну а что ты хотел? Это Сибирь. Но разве у дивов не снижена температурная чувствительность?

– Мы более терпеливы, чем люди, и сильный холод или жар нас меньше травмирует, вот и все. А так – все равно неприятно.

– Придется потерпеть. Все, поможешь мне забраться в ванну и беги. Выбираться самостоятельно я вроде как уже научился.

– А вот с этим что делать? – Див указал на одеяния.

– Вот уж не знаю. Хочешь – тебе подарю. Только сам потащишь обратно.

– Можно подумать, все остальное потащит кто-то другой. А какой он?

– Кто?

– Ну, император.

– Очень приятный человек. Тебе бы точно понравился – он тоже хочет дать дивам свободу.

И Аверин направился в ванную.

Птичьи лапы, даже плотно поджатые, продолжали мерзнуть, но Кузя не слишком обращал на это внимание. Под его крыльями расстилалась столица, и вид ее сумел отвлечь его даже от пронизывающего холода. Петербург, бывшая столица, был крупным и нарядным городом, с высокими домами, дворцами и множеством мостов, но даже он не мог соперничать с Омском.

Огромные дома тянулись к самому небу, сверкая блестящими стеклами, в которых отражалось низкое, но еще яркое по сравнению с петербуржским солнце. Кузя попробовал посчитать этажи в здании, по форме напоминающем высокую заостряющуюся кверху башню. «Небоскреб», – всплыло в памяти подходящее слово. На двадцатом этаже он миновал башню, даже не досчитав до половины. Останавливаться было нельзя – он летел по делу. Ему нужен вокзал. Значит, надо найти железнодорожные пути.

Он направился к видневшейся внизу реке. Вблизи она оказалась похожей на Неву: такие же гранитные набережные с лестницами, уходящими в воду, и массивными кольцами причалов. Наверное, архитекторы, украшавшие столицу, действительно хотели сделать Иртыш похожим на петербургскую сестру. Кузя заметил множество дворцов и парков. Неудивительно, переселяясь в новую столицу, каждый знатный род наверняка захотел построить себе дворец не хуже, чем был у него в столице прошлой. Однако и дворцы, и доходные дома выглядели не так, как в Петербурге. Эти особняки казались более… современными? Кузя не очень понимал, в чем тут дело, но сияющие огромными окнами здания смотрелись не так, как привычные уютные доходные дома Петербурга. В таких дворцах должно быть очень светло. И холодно. Кузю передернуло на ледяном ветру. Но наверняка люди придумали что-то новое для их отопления.

Люди всегда что-то придумывали. Из учебника географии Кузя знал, что Омск стал столицей совсем недавно – всего шестьдесят лет назад, а до этого был просто маленьким провинциальным городом, через который проходила главная железная дорога, идущая через всю Сибирь на Дальний Восток. Эх, когда-нибудь он попадет и туда, во Владивосток, и посмотрит на те самые горы, в которых он сам якобы скрывался от преследования властей.

Огромный город раскинулся по обеим берегам реки. Как много людей здесь живет? Городу, казалось, нет предела, только вдалеке зеленел темный массив начинающегося леса. Даже Кузя своим зрением дива различал его с трудом. Огромные башни сменяли дома поменьше, в окнах горел свет.

Но все-таки, несмотря на впечатляющий размах столицы, Петербург нравился Кузе больше. Старый город казался более уютным по сравнению с современным, но немного однообразным Омском. Подумав, Кузя пришел к выводу, что это оттого, что столицу строили очень быстро. Понятно, что при строительстве использовались дивы, но колонны, статуи и красивую лепнину должен придумать и нарисовать человек. А здесь думали об удобстве, а не о красоте.

А вот и железнодорожный мост. Отлично. Если лететь вдоль рельсов, можно попасть прямо на вокзал.

Зато вокзал оказался копией Царскосельского – только увеличенной в несколько раз. Самый настоящий дворец! И колонны, и лепнина, и резные кованые решетки: Омский вокзал точно украшал человек. Шесть этажей, сводчатые окна которых тоже сияли предзакатным огнем. Кузя опустился на землю между припаркованных на просторной площади автомобилей и принял форму кота, тут же поежившись от пронизывающего ветра. Внутрь. Скорее внутрь, тем более, что, не миновав само грандиозное здание, на платформу не попасть.